Образование древнерусского государства - Владимир Васильевич Мавродин

С ними связаны и загадочные вилы, упоминаемые в «Слове святого Григория». Под этим названием у южных славян выступают те же русалки. Очевидно, среди определенной группы славянских племен «берегини» носили иное название — «вилы», что, как это мы увидим далее, является еще одним доказательством племенной пестроты языческих верований восточных славян. С течением времени, с распространением христианства русалками стали называть души утопленниц и некрещенных детей — «навок» (от «навье»).

Так устанавливается прямая преемственная связь «нимф» антов и славян через «берегинь» (а может быть, «нимфы» византийцев и были древними берегинями) с вилами и русалками.

По покойникам устраиваются пиршества — тризны, справляется «навий день». Собираются всем родом и совершают пиршество. На могилы льют воду, мед, кладут блины, яйца, выкрашенные кровью. Культ «навий» («навьев») связан с баней. Сюда приходят молиться предкам — «навьям», ожидая, что последние явятся мыться; сыпят пепел и по пеплу узнают, явились «навьи» или нет. Сюда же приносят вино, мясо, яйца, масло, сыр, «кроют хлеб» и съедают принесенное. Такие же моления и тризны устраивают Роду и Рожаницам. Тризны в честь предков и угощения «навий» в форме братчин долгое время еще существовали на Руси.

Молились в «рощении», в «дрова», священным рощам и деревьям, вроде того огромного дуба, который стоял на острове Григория на пути «из варяг в греки».

Молились у колодцев, родников, рек, озер, у священных камней и холмов, под овином огню-сварожичу. Приносили жертвы продуктами, курами, петухами, о чем свидетельствуют не только древнерусские, но и византийские и восточные источники (Лев Диакон, Константин Багрянородный и др.). Были и человеческие жертвы (летопись о принесении в жертву варягов-мучеников, Лев Диакон, Ибн-Фадлан и др.).

И все больше и больше на первый план выступают верования, связанные с земледельческим бытом восточных славян.

Священный огонь-сварожич, которому молились древние славяне («кто под овином молится или во ржи», «огневи сварожицю молится», «иже молится огневи под овином», «огневи молятся, зовуще его сварожичьемь», «короваи молят вилам, и огневи под овином»), связан с огнем, который сушит хлеб на корню или в овине, и несомненно связан с земледельческим бытом. Не случайно сварожичу-огню молятся «под овином» или «во ржи». Это земледельческий культ, связывающий огнепоклонство с почитанием солнца, культ, покоящийся на труде славянина-земледельца, ибо огонь небесный — солнце и огонь земной одинаково служат на благо человека.

Культ воды, ярко выступающий в молениях у рек и источников, у озер и кладезей, когда славянин «реку богыню нарицаеть», воды, которой приносят жертвы (кур, людей), «в водах потопляеми соуть», свидетельствует об олицетворении животворящей силы воды. «Ов требоу сътворити на стоуденьци, дьжда искы от нею», — говорится в «Слове Григория Богослова», и это свидетельствует о земледельческом характере культа воды. Древний славянин, умилостивляя влагу земную, рассчитывал на то, что на его поля изольется влага небесная. Почитание воды и источников должно было спасти от засухи, вызвать дождь на его нивы. Поэтому-то молились «стоуденьцем и реком» далекие предки тех, кто еще в XIX и XX вв. крестными ходами пытались вызвать дождь на свои сохнущие под палящим солнцем поля.

Культ деревьев также несомненно носил производственный характер и возник тогда, когда лес давал коренья, бывшие большим подспорьем в хозяйстве древнего славянства, во всяком случае большим, чем позднее, во времена христианства. Недаром священники спрашивали свою полуязыческую паству уже во времена Московского царства: «В лесу по траву и по коренья не ходил ли еси?», «В великий четверток не ходил ли еси по что в лес?», так как «…в лесе или в поли венчеваються человеци и по оудесам тычються».

Итак, перед нами еще один элемент древнерусского язычества — земледельческий культ, культ, родившийся в незапамятные времена, стойкий и всеобъемлющий, все усиливающийся и продолжающий бытовать даже в начале христианской поры, культ, когда человек обращается непосредственно к природе, обожествляя ее, выпрашивая у нее всякие блага, вымаливая ее доброжелательное отношение к «дажьбожьим внукам».

С этой земледельческой религией связаны и языческие праздники Древней Руси.

Они отражают смену времен года и смену земледельческих работ.

За Корочуном, самым коротким днем года, наступают праздники, на которые перешло римское название «коляды» (calendae). Остатки колядовых обрядов (вечеря среди снопов, куч хлебов, ворожба и пожелания урожая, приглашение мороза на кутю) говорят о земледельческом характере праздника. Приход весны связан с масленицей, с весенними праздниками («веснянками») и весенними играми. Они переходят в «зеленый праздник» — Троицу, когда весна встречается с летом. Это одновременно праздник расцветания природы, «русалья неделя», «навий день» (который, кстати, отмечается и в другое время, что говорит о наличии нескольких праздников предков — то ли остаток нескольких видов этого культа, то ли рудимент различных племенных культов мертвых). Летний поворот солнца — время максимального расцвета природы — связан с днем Купалы. В этот день совершались обряды, долженствующие обеспечить плодородие и урожай, обряды, связанные с культом огня и солнца, с воскресением растительности. В древности на Купалу приносили в жертву девушку, которую топили в реке, затем ее заменяла кукла («Купала», «Кострома», «Ярило», «Кострубник»).

Праздник Купалы олицетворял возрождение духа живой, растительной природы, возрождение самой природы, от которой зависело благополучие земледельцев-славян. С праздниками природы связывалась «гремяцкая неделя», день бога солнца и плодородия Ярило («всехсвятское заговенье» христианских времен), день Лады («Фомино воскресенье») и др.

Такова была религия древних славян, земледельцев-общинников, корни которой на протяжении столетий не могло выкорчевать христианство и вынуждено было пойти на уступки язычеству, освящая древних богов и древние праздники. Итак, перед нами ряд напластований в религиозных представлениях древних славян: магия, анимизм, и в частности антропоморфный анимизм, фетишизм, тотемизм, культ мертвых — «навий» — четырех стадий (I — упыри и берегини, II — Рожаницы, III — Род, IV — домовые), отражающий период матриархата (берегини, рожаницы), патриархата (род) и сельской общины с отдельной семьей (домовой), и, наконец, земледельческий культ, связанный с силами природы, земными и небесными.

На различных этапах общественного развития протославян, венедов, антов, древних восточных славян возникали новые религиозные верования как выражение развития общественного бытия и мышления. Они сосуществовали с более древними религиозными представлениями, тесно сплетаясь с ними. Затем появились новые верования, причем древние религиозные обряды и боги все еще продолжали существовать, медленно, очень медленно исчезая и трансформируясь. И так продолжалось вплоть до принятия христианства и даже позднее. Поэтому пестра и многолика славянская языческая религия, многообразны обряды, многочисленны боги древних русских «людий».

Но наряду с именами божеств, характерными для славянского политеизма, источники сохранили нам имена главных богов.

Это