Королева пламени - Энтони Райан

Я обвел взглядом советников, нашел несколько знакомых лиц. Все либо отворачивались, либо не слишком усердно изображали праведный гнев. Я удивился тем двоим, кого обнаружил на пятой ступени. Первый — Хорон Нестер Эверен, главнокомандующий имперскими силами. Его всегда было трудно разгадать, отчасти из-за его постоянной мрачности и гримас, отчасти из-за обширного ожога, полученного во время последней атаки на Марбеллис: вся левая половина лица превратилась в сплошной шрам от лба до шеи. Что думает обо мне второй человек на пятой ступени, разгадывать не пришлось. Имперский прокурор Мерулин Нестер Вельсус никогда не относился ко мне с приязнью. Я к нему тоже. Он всегда казался мне человеком, выискивающим слабости других, будто в подтверждение своей безграничной способности праведно судить. Видя его нескрываемую враждебность, я понял, что оправдались самые худшие предположения о тяжести моей грядущей участи.

Но мое внимание тут же целиком захватила та, что сидела на верхней ступени. Последний раз я мельком видел ее по возвращении с Островов, в Линеше. Она спустилась по сходням в порт и пошла, не оглядываясь. Во время путешествия мы не обменялись ни единым словом. На ее лице отражалась только упрямая ядовитая злоба. Я понял, что примирению между нами не бывать: я избавился от своей ненависти, а эта женщина упорно цеплялась за свою. Тогда я и решил отправиться в путешествие. Мое ученое любопытство разожгли удивительные рассказы Аль-Сорны. У меня возникло множество интереснейших вопросов. Потому я собрался лишь ненадолго вернуться во дворец, поведать императору о произошедшем на Островах и тут же сесть на корабль до Объединенного Королевства. Конечно, я пожалел о столь опрометчивом решении. Но теперь, глядя на императрицу Эмерен, я понял, что, отправился бы я в путешествие или остался, — никакой разницы бы не было.

Эмерен выглядела спокойной, красивое тонкое лицо казалось сосредоточенным, свободным от враждебности. Но она не смогла смирить свой взгляд. Ее глаза пылали злобой, так и впивались в меня. Пусть она и изображает беспристрастность — моя судьба уже предрешена.

Вдруг раздался радостный крик: «Дядя Вернье!» Из-за колонны выбежал мальчик. Ивелес сильно подрос за те несколько месяцев, пока я его не видел. Его тело приобрело раннюю подростковую долговязость, хотя по характеру он оставался сущим ребенком. Не обращая внимания на стражников, он подбежал ко мне, держа в каждой руке по игрушечному солдатику, обнял меня, заглянул в лицо. Его глаза так походили на глаза его отца, что у меня перехватило дыхание.

— Ты привез мне что-нибудь из северных земель? — спросил он и, не дожидаясь ответа, затараторил: — Плохие люди пришли убить меня и маму, но один превратился в хорошего человека и отпустил нас, а Хеврен сражался с ними, и вилла сгорела…

— Ивелес! — поднявшись на ноги, крикнула императрица.

Она с трудом сохраняла самообладание. Все стражники, кроме Хеврена, обнажили мечи, а тот присел на корточки и попытался осторожно отцепить ребенка от меня. Мальчишка насупился, ухватился крепче.

— Ивелес, все в порядке. — Я положил ладонь ему на плечо, чтобы осторожно оттолкнуть. — Прости, я забыл подарок. Но я привез занимательную историю. Надеюсь, вскоре я смогу рассказать ее тебе. А теперь иди к маме.

Мальчик раздраженно посмотрел на Хеврена и побежал к возвышению, вскарабкался по ступеням, кинулся к маме. Она с преувеличенным радушием раскрыла ему объятия, прижала к себе, притом не спуская с меня глаз. Наверняка ее отвращение ко мне диктовалось и ревностью. Император назначил меня учителем истории Ивелеса. Мы провели вместе много часов. Хотя я пытался разубедить мальчика, он вскоре привык называть меня «дядей».

— Вы с отцом как братья, — говорил он. — Значит, вы — дядя мне. Других у меня нет.

Императрица взъерошила мальчику волосы, тихо сказала что-то.

— Но я хочу остаться! — закричал он.

Императрица заговорила суровее, мальчик надулся и демонстративно затопал вниз по помосту, а затем убежал прочь в поисках новых развлечений. Звук его шагов эхом заметался под куполом.

Императрица некоторое время сидела молча и смотрела на меня с хорошо отрепетированной отстраненностью, затем перевела взгляд на Форнеллу и поморщилась от отвращения.

— Лорд Вельсус, заключенный имеет право выслушать выдвинутые против него обвинения, — изрекла императрица.

Вельсус поклонился ей, повернулся ко мне и извлек свиток из складок длинной мантии.

— Лорд Вернье Алише Сомерен, имперский хронист и первый из ученых, обвиняется в измене. Да будет известно, что он, как установлено достоверными свидетельствами, вступил в сговор с имперским узником Ваэлином Аль-Сорной, дабы способствовать его освобождению и избежанию кары за совершенные преступления. Да будет известно также, что означенный лорд Вернье вступил в сговор с агентами иностранной державы, а именно — Воларской империи, дабы причинить вред императрице и ее сыну.

А, так здесь не одна ложь, а целых две. Я не мог объяснить своего ледяного спокойствия — так же, как не мог объяснить своего самообладания и решимости тогда, когда погрузил острие ножа в затылок генерала Токрева. Наверное, бывают времена, когда избыточный страх побеждает самое себя.

— Достоверными свидетельствами? — спокойно переспросил я.

Лорд Вельсус заморгал. Похоже, он ожидал гневных протестов, уверений в невинности и наверняка приготовил театрально напыщенную отповедь. Однако он быстро оправился и приказал стражникам:

— Приведите свидетеля!

А, так меня здесь ждали. Слишком уж хорошо подготовлен спектакль.

Стража привела свидетеля, молодую женщину в простом платье, с виду уроженку северных провинций, с темными волосами и кожей оливкового оттенка. Наряд женщины украшали только до безвкусия яркие красные ленты на шее. Женщина явно боялась и нервничала, сцепила руки, опустила голову, на мгновение искоса глянула на меня и тут же снова потупилась.

— Назовите ваше имя! — приказал лорд Вельсус.

Женщине пришлось дважды прокашляться, прежде чем она смогла выдавить слово. Ее голос едва заметно дрожал.

— Джервия Месиелес.

— Это ваше имя в замужестве?

— Да, милорд.

— Назовите свое девичье имя.

— Джервия Нестер Аруан.

— Ваш отец некогда был губернатором Линеша?

— Да, милорд.

— Фактически он исполнял обязанности главы города во время оккупации Убийцей Светоча. Многие полагают, что эта оккупация стала причиной вспышки «красной чумы», во время которой чуть не погибли вы сами. Это правда?

Руки Джервии вздрогнули. Кажется, она подавила желание дотронуться до отметин на шее.

— Да, милорд, именно так.

— Однако вас спасло вмешательство Убийцы Светоча, призвавшего к вам целителя из своих родных земель. То есть справедливо будет сказать, что ваш отец посчитал себя в долгу перед Убийцей Светоча?