Школа обольщения - Джудит Крэнц

— В том-то и дело. Она боится, что все эти дары моря не годятся для ребенка. Поэтому она приготовила тушеное мясо с капустой.

Лестер просиял. Он терпеть не мог китайскую кухню, хотя и не признавался в этом Долли. Это могло ее расстроить.

— Чудесно! Просто чудесно!

— Если бы я знала, что ты обожаешь тушеное мясо, я бы готовила его, пока могла, — с ангельским видом надула губки Долли.

— Я не об этом.

— Тогда что чудесно?

— Все. — Он вздохнул с довольным видом и опустился на колени у кресла Долли, прижавшись носом к ее носу и глядя на нее поверх очков, словно хотел, чтобы их глаза слились. Не достигнув успеха, он сдался и поцеловал ее в губы. К его радости, поцелуи пока были разрешены.

Долли довольно замурлыкала. Лестер Уайнсток так мил. И целуется потрясающе.

Ужин задержался, потому что мистер Хиггинс по прозвищу Шеф запаздывал. Наконец сели без него. Он появился, когда подавали второе.

— Прошу прощения, день был чертовски трудный, пришлось там торчать, пока все не уладится.

— Я понимаю, что ты тушишь пожары, Шеф, — с легким упреком сказала миссис Хиггинс, — но я не думала, что ты их еще и «улаживаешь».

— Бывают необычные пожары, — возразил он с таинственным видом.

— Что случилось, Шеф? Пожар в доме с дурной репутацией, или в доме любовницы мэра, или в особняке Хью Хефнера — все это я давно знаю. — Миссис Хиггинс говорила тоном вселенской мудрости, которую она напускала на себя, чтобы скрыть гордость, внушаемую положением мужа. — В конце концов мы все прочитаем в газетах.

— Но не об этом пожаре. О нем много болтать не будут.

— Ага… фальшивомонетчики, — с понимающим видом сказал Лестер.

— О нет, — откликнулась заинтересованная Долли. — Держу пари, приют для сирот или родильный дом.

— Вот черт, — прорычал Шеф. — Не нужно бы об этом болтать, ну да ладно, только между нами.

В конце концов, Долли, ты ведь что-то делаешь в кино, правда? Приятная для тебя новость. Пожар был в месте под названием «Прайс Уотерхауз», такая контора в центре. Ты знаешь, ребята, что каждый год вручают «Оскара»…

— Боже мой, — перебила Долли, — никто не пострадал? В газетах не писали.

— Ничего страшного. Все целы. Но вот потеха. Поджог устроил какой-то сумасшедший карлик. Его нашли, когда он раздувал огонь и хохотал как ненормальный. Говорит, это его месть, он годами добивался «Оскара» для лилипутов, а этим хотел привлечь внимание к несправедливости. Чудака увезли. Выгорела половина здания, ущерб от дыма огромен, по некоторым этажам опасно ходить.

— А что случилось с результатами голосования? — нетерпеливо спросил Лестер.

— Ах, это… Думаю, их держат в компьютере или еще где. Не волнуйтесь. Но конечные данные, или как их там, были в сейфе в кабинете, который пострадал сильнее всего, так что их пришлось перевезти.

— Слушайте, Шеф, это очень интересно, — сказал Лестер, его глаза блестели. — Может быть, мне удастся написать о вас в газеты: «Благородный шеф пожарников спасает конверты с „Оскаром“ или что-то в этом роде.

— Лес, инспектор предупреждал, чтобы мы поосторожнее болтали об этом и не внушали людям мысль о поджоге, понимаете.

— Да. Хорошо. Какая досада! Расскажите побольше, что сделали вы. Грандиозная история.

Шеф был рад сделать одолжение. Редко кто выказывал столь неподдельный интерес к подробностям его работы. Пока пожарные не понадобятся, о них никто и не вспоминает.

* * *

Спустя час после ужина Долли и Лестер поднялись к ней в квартиру прикончить бутылочку «Фрамбуаз». У Долли была теория, что никакой напиток, приготовленный из фруктов, не может повредить младенцу, потому что содержит витамины. Лестер покупал ей персиковый бренди, сливовый бренди, «Черри Хиринг», «Трипл Сек», ежевичное вино, но бутылка «Фрамбуаз» — малинового ликера — чем-то пленила его. Может быть, ценой? Напиток был очень дорогой, а он жаждал дарить Долли дорогие подарки. Он не знал, что ликер этот очень старый, очень редкий и необыкновенно, смертоносно опьяняющий, что даже француз не осмелится выпить больше двух-трех маленьких рюмок драгоценного напитка. И для Долли, и для Лестера малина была символом здоровья, и напиток, кристально чистый, почти безвкусный, но с изысканным ароматом, лился в горло легко и обильно, почти испаряясь на языке, стоило лишь его пригубить.

— По-моему, мы должны это сделать, — объявил он после долгого задумчивого молчания.

— Что? — заинтересовалась Долли.

— Снять с тебя напряжение. Для ребенка вредно, что ты все время пребываешь в напряжении.

— Лестер, какое напряжение?

— Ничего не знать о наградах. Я понимаю, не думай, что не понимаю, что ты находишься в огромном, ненормальном и в небезобидном напряжении.

— Ты такая прелесть, когда выпьешь. Сними очки и поцелуй меня.

— Непомерное, неизменное, неослабевающее, ненормальное, неестественное, неспровоцированное, непрестанное, непрекращающееся, нестерпимое, невыносимое напряжение!

— Глупенький мальчик, иди сюда!

— Что ж, если не ты, то я в ужасном напряжении, а это тоже вредно для ребенка. Он в напряжении, поэтому будит меня, и я начинаю волноваться. Он не хочет, но ничего не может поделать. Давай сделаем это.

— Спать в разных постелях?

— Ни за что! Как тебе в голову такое пришло. Долли, извинись!

— Прости, Лестер. Так о чем ты? Из-за чего я только что извинилась? Кажется, я тоже пьяна. Как можно опьянеть от малины?

— Давай… давай съездим на Саут-Олив-стрит, 606, там, сказал Шеф, лежат конверты, а мы в них з-заглянем. Снимем с тебя н-напряжение, скажем «с-спокойной ночи» и ляжем спать. Завтра нам надо быть со свежей головой. Если ты узнаешь, что п-проиграла, то завтра будешь спокойна. Нехорошо, если б-бедная беременная крошка будет в напряжении оттого, что не знает. Жестоко и б-бесчеловечно.

— Но это будет плутовство или еще что-то нехорошее.

— А мне плевать. Все р-равно поеду. Сиди здесь, а я пойду и спасу тебя, б-бедная, беззащитная девочка.

— Я вполне могу встать сама, — сказала Долли, тяжело поднимаясь с кресла и слегка покачиваясь.

— Все дело в том, чтобы, спускаясь с лестницы, держать еще и тебя… — бормотал Лестер.

Долли уже спустилась до середины лестницы и вернулась, услышав, как он разговаривает с пустой комнатой.

— Лестер! Сюда, дверь здесь, вот она, иди сюда, в эту сторону, так. Лестер, ты уверен, что это хорошая мысль?

— Прорыв гениальности. Просто блеск. Мне бы самому додуматься.

— А ты и додумался.