Жизнь - Кит Ричардс

Иногда даже добраться до студии было проблемой. Один раз имело место легкое недопонимание в одном нью-йоркском баре, когда я зашел туда с Доном пропустить немного по дороге. Сколько уже со мной бывало, что какой-нибудь урод прямо рвется меня достать, и все из-за того, кто я такой, – на этот раз меня вывела из себя его какая-то непробиваемая тупизна. Дон был свидетелем.

Мы откатали еще одни бурные гастроли с Winos с заездом в Аргентину, где нас встретило массовое помешательство, не виданное мной с начала 1960-х. Stones там никогда не были, так что нас накрыла полноценная битломания – застывшая во времени и размороженная по случаю нашего приезда. Мы играли первый концерт на сорокатысячном стадионе, и шум этой толпы, энергия были фантастические. Я убедил Stones, что это определенно достойный рынок, что здесь полно людей, которые нас любят. Я тогда взял с собой Берта, и мы жили в Буэнос-Айресе в этом крутейшем отеле, одном из моих любимейших, – в Mansion, поселились там в прекрасном, нехилых пропорций люксе. Берт просыпался и посмеивался каждое утро – он слышал за окном: “Оле, оле, оле, Ричардс, Ричардс…” Такое было впервые – чтобы его фамилию скандировали под барабаны в качестве побудки к завтраку. Он сказал: “Я уж подумал, что это они про меня орут”.

* * *

Мы с Миком уже в основном научились уживаться, невзирая на разногласия, но все равно потребовалась некоторая дипломатия, чтобы свести нас под одной крышей в 1994-м. И снова выбрали Барбадос – здесь проверялось, сможем ли бы общаться друг с другом достаточно мирно, чтобы сделать еще один альбом. Я взял с собой только Пьера, который теперь работал на меня. Жили мы там в усадьбе на плантации лимонного сорго, и там же я обзавелся дружком, который дал свое имя альбому и дальнейшему туру – Voodoo Lounge.

В тот день налетела буря, типичный тропический ливень, и я собирался по-быстрому смотаться за сигаретами. Вдруг слышу звук. Я подумал, что это одна из тех огромных жаб, которые обитают на Барбадосе и которые умеют издавать кошачьи звуки. Смотрю, а там у выхода дренажной трубы на дорожке сидит промокший котенок. Оказался кусачий. Я знал, что тут полно диких котов. Ах ты, вылез из трубы, убежал из маминой норки? И я пихнул его обратно в трубу, отвернулся, а он вывалился снова. Его там не ждали, одним словом. Я снова попробовал. Говорю: ну ты что, свое дите не признаешь? Но он снова вылетел оттуда. И смотрит на меня, этот шкет. И тогда я сказал: хрен с тобой, ладно, пойдем. Положил его в карман и побежал домой, сам уже теперь хоть выжимай. Появляюсь на пороге в этом вымоченном леопардовом халате до пола. Колдун оби[252], попавший под брандспойт, с кошариком. Пьер, у нас тут небольшое приключение вышло. Было совершенно ясно, что, если б мы о нем не позаботились, он бы до утра не дотянул. Так что мы с Пьером сделали самое простое: налили блюдце молока, ткнули его туда мордой, и он начал лакать. В общем, стойкий боец оказался, нужно было только поддерживать его силы. Вырастить. Мы его назвали Вуду, потому что дело было на Барбадосе и потому что он выжил наперекор обстоятельствам – как заговоренный, по вудуистскому везению. И после этого котенок везде за мной ходил. В общем, зверь получил имя Вуду, а терраса стала Voodoo Lounge (гостиная Вуду) – я даже таблички расставил по периметру. И он всегда сидел у меня на плече или где-то рядом. Мне его несколько недель пришлось охранять от всех окрестных котов. Эти котяры хотели до него добраться, им не нужен был еще один конкурент. Я их разгонял камнями, а они собирались, как какая-то толпа на расправу: “Отдай нам сучонка!” Вуду потом стал жить в моем доме в Коннектикуте. После такого мы, конечно, уже не расстались. Он пропал куда-то в 2007-м. Дикий был кот.

Мы всей компанией разбили лагерь в ирландском доме Ронни в графстве Килкенни, чтобы начать работу над Voodoo Lounge, и все шло путем, но в один прекрасный день мы выяснили, что Джерри Ли Льюис тусуется где-то по соседству – то ли бегает от налоговой службы, то ли что. До него было час-два езды, поэтому мы его спросили: не хочешь приехать поиграть? Однако, видимо, Джерри в тот момент понял это приглашение по-другому – или так оно до него дошло, – что ему вроде как предложили записать сольный альбом Джерри Ли Льюиса, а Stones должны были ему подыгрывать. Но мы только позвали его приехать поиграть, в смысле поджемовать: график нас не прессует, студия подготовлена, так чего бы нам не устроить небольшой рок-н-ролл? И мы с ним наваяли материала, классного причем, и где-то он существует на пленке. Потом мы сидели слушали, что получилось в записи, и Джерри вдруг начинает: слышите, ударник здесь запаздывает. Начинает отчитывать, устраивать разнос группе. А вот здесь гитара… И я тогда посмотрел на него и говорю: Джерри, мы же просто на пленку наиграли, мы не трек пишем. Меня опять стал накрывать красный туман. Я сказал: если хочешь разнести мой бэнд, то как твоя фамилия – Льюис, правильно? Значит, ты из Уэльса. Говорю: моя фамилия Ричардс, так что мы с тобой оба валлийские. И давай с глазу на глаз: я посмотрю в твои голубые зенки, как у деточки, а ты в мои черные, и, если хочешь, пойдем выйдем. Но не смей мне, на хуй, тут разборки устраивать. И вышел – вскочил и протопал на улицу, и, кстати, сочинил из этого Sparks Will Fly, когда сидел у костра. Чач Маджи, многолетний бригадир нашей артели техников, рассказывал, что Джерри просто повернулся ко всем и сказал: “А что, обычно срабатывает”. Но записали мы с ним в тот вечер что-то офигенное. И для меня было по-настоящему почетно играть в такой ситуации, когда мы спрашивали: Джерри, какие твои предложения? О'кей, играем House of Blue Lights. Роскошно. Наконец-то мы встретились с Джерри на том уровне, на котором такие, как мы, должны встречаться, и с тех пор он уже стал мне как брат.

Новой котлетой в сандвиче между Миком и мной стал Дон Уоз, которого мы взяли продюсером. Слишком умный парень, чтобы его запросто съесть. Дон владел редкой комбинацией: отточенные дипломатические навыки и музыкальное чутье. Свое, не виляющее – не за модой уж точно. И если что-то не могло получиться никак, он так и говорил: “По-моему, ничего не получится” – а это очень мало кто умеет. Обычно нам просто дают возможность колупаться с этим дальше – безрезультатно. Или вежливо говорят: ну давайте оставим это пока, давайте займемся чем-нибудь другим, а потом вернемся. С такими способностями Дон прекрасно отработал на всех следующих четырех альбомах, включая этот, Voodoo Lounge. У него звездная репутация в бизнесе как у талантливого продюсера, длинный послужной список лучших из лучших клиентов, но в первую очередь он музыкант, что сильно все облегчает. Плюс к этому он сам закаленный боец в психологической внутригрупповой войне, а мы с Миком – старейшие ветераны этого дела. У Дона была группа Was (Not Was), он ее основал с чуваком, с которым вместе вырос. Они никогда ни о чем не спорили, пока не накрыл успех. Потом они шесть лет не разговаривали друг с другом, а потом все потонуло во взаимном озлоблении. Знакомая картина, да? У Дона тоже и группа, и дружба все это пережили. По его пониманию, в генах каждой группы заложено, что рано или поздно два главных человека начнут конфликтовать, потому что один из них начнет беситься от мысли, что, чтобы выдавать лучший продукт, он должен работать и играть вместе со вторым, и поэтому необходимо, чтобы этот второй точно так же был на виду, необходимо принимать его в расчет. И это заставляет первого ненавидеть второго. Ну, правда, в моем случае со мной такого не случилось – я хотел, чтобы мы могли положиться друг на друга, хотел и дальше работать вдвоем.