Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Десятка два, – отметил Самота. – Если эти горе-стрелки моего Серка хотя бы поцарапают, поотрываю руки и оставлю подыхать, памятью Атамана клянусь.

– Кто из вас назначил мне встречу? – Голос прозвучал из глубины склада.

– Это я. – Кислота вышел вперед.

– А ты нагл, морячок, или за тобой стоят серьезные люди.

Появившийся из темноты человек был невысок, крепок, Малышка заметила, что у него уже намечается брюшко. Выделяла его непривычная форма головы. Череп был словно приплюснут сверху, глаза навыкате, брови домиком, отчего, казалось, на уродливом лице жило непроходящее выражение удивления. Бороду и усы он брил, зато носил шикарные бакенбарды. Шел враскачку, словно под ногами его был не обычный пол, а палуба корабля.

– Так от кого ты узнал явку?

– Я ее знал всегда, Камбала, с тех пор как ты протащил в город первую бочку медовухи в обход таможни.

– Хмельное всегда пользовалось спросом. И городская казна всегда стремилась получить с его продажи куш посолиднее. Не всем это нравится.

– Мне до того дела нет. Как и до той смолы, которую наивные люди курят, а потом видят странные завораживающие сны. Потом они ведь готовы последнюю рубаху отдать, чтобы испытать это вновь?

– А доказательства? – испуганно воскликнул Камбала, но тут же опомнился. – Тебе никто не говорил, морячок, что у тебя очень длинный язык? На твоем надгробном камне напишут «догунделся».

– Хватит угроз. Я к тебе не с обыском пришел.

– Не о том думаешь, морячок. Я бы на твоем месте подумывал, с чем уйдешь, и уйдешь ли вообще. – Контрабандист мерзко хихикнул. – Ты и друзья твои. Хотя девку, наверно, оставим. За такую немало дадут. Жаль, не девственница. В такой-то компании мужиков разве сбережешь девичью честь? Девственниц в Заморье берут охотно…

– Довольно, Камбала! То, что ты не узнал меня до сих пор, лестно. Значит, и другие не узнают. Поди сюда, шепну тебе на ушко, от кого пришел. Твоим стрелкам того знать не надобно.

Контрабандист подумал и все-таки решился приблизиться. Чувствовал себя в полной безопасности, осознавая огневое превосходство своих людей. Кислота нагнулся к его уху и зашептал так, что услышала только Малышка:

– А пришел я, можно сказать, от Подковы, которого ты сдал тайному приказу в обмен на обещание не трогать тебя.

Камбала отпрянул и забормотал:

– Не может быть, про то знал лишь я и… – Он осекся.

– Может, сказать тебе, о каких объемах товаров шла речь? Если не понял, так я о тех, на которые обещали закрыть глаза кое-кто.

– Не может быть. – Контрабандист ссутулился. В голосе его проскользнули раболепные нотки. – Господин Саблин! Это вы?

– Наконец-то. И голос потише. Не хочу, чтобы твои люди слышали. Ты-то на крючке, а их придется убить.

– Что вы, господин, что вы, я нем как рыба.

– Как рыба-камбала, – усмехнулся Самота. – Ты бы своих стрелков-то убрал, а? Я человек неспокойный, могу… ох, много могу.

– Господин? – Камбала вопросительно посмотрел на Кислоту.

– Убери, так лучше. Этот чуб из свиты Атамана, слыхал про такого?

– Наслышаны. Так вроде же перебили их второго или третьего дня.

– Этот выжил. Имперцев положил с полсотни. А твои стрелки им не чета. Так что не дразни судьбу. И говорить свободнее сможем, и люди твои в безопасности будут.

Камбала быстро закивал.

– Все пшли вон! – крикнул он. – От уважаемых людей морячок пришел. Не для ваших поганых ушей его слова.

Огоньки фитилей исчезли. Что ни говори, а люди Камбалы двигались довольно бесшумно. Кислота бросил под ноги контрабандисту объемистый мешочек. Что-то звякнуло. Камбала насторожился, услышав знакомый звук, протянул к мешку руку и тут же опасливо отдернул.

– Бери, это твое, – подбодрил его Кислота. – Неплохой куш.

– Вижу и слышу. Только смекнуть не могу – за что такая милость?

– А за чем к тебе обычно приходят?

– Много за чем, – уклончиво ответил Камбала. – Но что из этого может понадобиться самому господину Саблину, хоть убейте, не знаю.

– Покинуть город. У тебя есть каналы, я знаю.

– О нет, господин, вы знаете, как я вас уважаю и, чего уж скрывать, боюсь, но не канает.

– Говори по-человечески.

– Не договоримся мы с вами, говорю, – поспешно исправился контрабандист. – Больно опасно. Хранителя грохнули. Да и вас, господин, говорят, тоже. Стража и тайный приказ как с цепи сорвались. Это раньше за такие штучки, как вывоз людей, могли на каторгу забросить или на галеры к ордынцам. А нынче вышка светит. Пристрелят, как собаку, и церемониться не станут.

– Ты про собак язык попридержи. – Кислота выразительно кивнул в сторону анта.

Камбала отшатнулся, разглядев псеглавца толком, но быстро совладал с собой.

– Сталкивался? – с усмешкой спросил Кислота.

– Доводилось, – закивал его собеседник.

– Значит, понимаешь, что нужно крепко думать, перед тем как что-то вякнуть. Камбала, у меня срочное задание. И очень секретное. Тебе оказано высокое доверие…

– О, господин, я бы лучше обошелся без такой милости. Золотишка, я вижу, в мешке много, да только на похороны мне столько не надобно.

– На самом деле выбор у тебя простой: либо ты вывозишь из города всех нас и чубовского коня, кстати, тоже, либо я возвращаюсь в тайный приказ – и уже к утру вся твоя сеть будет накрыта. Никто не уцелеет, рыбоглазый, это я обещаю. Время нынче военное. Бандитов вроде тебя живьем брать не станут.

– Господин, ну к чему эти угрозы? Я уговор наш выполняю. Просто сейчас вы требуете невозможного. Коли перехватят нас – так вас не узнают. А назоветесь – не поверят. Весь город знает о вашей смерти. Вы, может, и отобьетесь, а я точно засвечусь. Вы можете натравить на меня своих людей, только после этого никто с вами разговаривать не станет из наших, потому как все узнают, что уговором вы не дорожите.

– Если растрезвонишь на весь Золотой Мост про наш уговор, то и себя утопишь.

– А мне терять нечего. Из застенков тайного приказа один путь – на виселицу. Я не помню, чтобы кто-то хотя бы на каторгу попал.

– Зря стараешься, он тебя не понимает. – Вперед шагнул Гордец.

Если до сих пор он старался держаться в тени, то теперь шел так, чтобы свет луны падал на него сквозь дыры в крыше. Все застыли, глядя на него. Сейчас ант действительно походил на огромного пса, вставшего на задние лапы. Он шагал медленно, и в поступи его ощущалась какая-то неотвратимость. Камбала задрожал, попятился.

– Ты ведь помнишь меня, тать? – прогремел голос псеглавца. – Мы с тобой уже договаривались. Тогда ты принял нас за людей, не умеющих считать. К твоему несчастью, мы уже очень давно общаемся с венедами и переняли от них это полезное умение. Я мог бы оторвать тебе голову тогда. И твои дружки-знакомцы сочли бы меня правым – ведь договор дороже денег. Мы поступили милосердно. А кости у твоих людей срастутся. Им не стоило первыми обнажать оружие. Но что это? Ты тянешься к сабле?