Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий - Питер Франкопан

Для такой решимости были свои причины. В начале 1915 года Адмиралтейство потребляло 80 000 тонн нефти в год. Два года спустя в результате того, что количество кораблей, которые работали на нефтяном топливе, увеличилось, потребление нефти удвоилось и достигло 190 000 тонн. Увеличение потребности в армии имело драматические последствия. Количество кораблей выросло со 100 в 1914 году до десятков тысяч, и к 1916 году запасы нефти в Британии были практически исчерпаны. Запасы нефти, которые на 1 января составляли 36 миллионов галлонов, снизились до 19 миллионов галлонов шесть месяцев спустя и до 12,5 миллиона спустя всего четыре недели[1416].

Когда правительственный комитет оценил возможные потребности на ближайшие 12 месяцев, расчеты показали, что для удовлетворения нужд не хватало около половины объема[1417].

Хотя введение бензина помогло нормировать и стабилизировать запасы, проблема поставок все еще сохранялась. Это привело к тому, что глава королевского военно-морского флота весной 1917 года приказал судам оставаться в порту как можно дольше, а скорость была снижена до 20 узлов. Такие предосторожности были обусловлены прогнозами, подготовленными в июне 1917 года, что к концу года у Адмиралтейства останется всего шесть недель на «пополнение запасов»[1418].

Все это усугубилось тем, что Германия быстро превращалась в эффективную военную машину. Британия импортировала нефть из США в больших количествах (и по неимоверным ценам), однако многие танкеры не добрались до пункта назначения. Немцы сумели потопить «такое количество кораблей с горючим», писал Уолтер Пейдж, американский посол в Лондоне в 1917 году, что «эта страна может очень скоро оказаться в опасном положении»[1419]. Технологическая революция, которая позволила производить улучшенные двигатели, привела к более эффективной механизации военных действий после 1914 года. Это было вызвано яростной войной в Европе. Однако рост потребления нефти означал и рост спроса на доступ к ней, что стало проблемой еще перед началом военных действий и важным, если не сказать решающим фактором британской внешней политики.

Некоторые британские политики возлагали большие надежды на будущее. Опытный управленец Перси Кокс, который долгое время работал на востоке Персии и хорошо знал страну, в 1917 году предложил, чтобы Британия установила такой плотный контроль над Персидским заливом, чтобы задавить Россию, Францию, Японию, Германию и Турцию[1420]. Несмотря на то что Россия пришла в упадок после революции 1917 года и подписания мирного договора с Германией вскоре после того, как большевики захватили власть, она все еще причиняла беспокойство, когда дело касалось войны в Европе, но в других местах это стало лучом надежды. При автократической форме правления, по словам лорда Балфора премьер-министру летом 1918 года, Россия представляла «опасность как для своих соседей, так и для нас»[1421]. Фиаско России было прекрасной новостью для сохранения позиций Британии на Востоке. Появилась реальная возможность укрепить позиции во всем регионе, который простирался от Сэуцкого канала до Индии.

Британцы намеревались поставить в Персии сильного лидера, который сможет также служить их интересам. Высокопоставленную фигуру, за которой они смогут приглядывать. Принц Фарман Фарма был известен своими обширными инвестициями в Лондонскую биржу, его судьба была тесно связана с продолжительными успехами Британской империи. Началась процедура интенсивного лоббирования назначения принца премьер-министром. Британский представитель в Тегеране получил аудиенцию у шаха в канун Рождества 1915 года, чтобы дать понять, насколько важно для Лондона назначение Фармана Фармы. «Смена премьер-министра неизбежна, – было объявлено шаху, – особенно учитывая наличие «враждебных элементов» в правительстве Тегерана». Убедить шаха оказалось легко: «Он согласился и призвал к тому, чтобы это было сделано немедленно, а также обещал убедить Фармана Фарму как можно быстрее принять пост»[1422]. Фарман Фарма был назначен несколько дней спустя.

В Месопотамии нехватка готовых сотрудничать номинальных лидеров из числа местных осложнила ситуацию. Британцы взяли дело в свои руки, весной 1917 года направив войска из Басры, чтобы оккупировать Багдад. Никто не думал о том, что произойдет дальше, писал лорд (а ранее сэр) Чарльз Хардинг из Лондона Гертруде Белл, прекрасному ученому и путешественнице, которая знала регион как никто. «Неважно, – рассуждал он, – выберем мы трех самых толстых или длиннобородых мужчин Багдада на роль символа арабского правления».

Британцы нуждались в любом лидере, который смог бы оценить все преимущества сотрудничества с оккупантами. Конечно же, это предполагало щедрые взятки[1423].

Были и другие проблемы, более серьезные, чем заигрывание с будущей властью региона. Ведущие голоса Британии выступали за пересмотр соглашения Сайкса – Пико, когда чернила еще не успели просохнуть. Это было вызвано не сомнениями по поводу откровенного империализма секретной сделки, причиной послужил отчет, подготовленный адмиралом Слейдом, бывшим главой службы разведки Адмиралтейства, который имел отношение к оценке нефтяных месторождений в Персии в 1913 году и вскоре после этого был назначен на пост главы Англо-Персидской нефтяной компании. Слейд подчеркивал, что «ни при каких обстоятельствах мы не можем позволить помешать нам наслаждаться плодами персидских месторождений», это же было справедливо и для других регионов. Он добавлял, что некоторые признаки показывают, что значительное количество нефти может быть найдено в «Месопотамии, Кувейте, Бахрейне и Аравии». Он настоятельно рекомендовал, чтобы границы были проведены заново, чтобы убедиться, что максимальное количество таких земель попадут под контроль Британии. Важно сохранить контроль над всеми правами на нефть в этих регионах, чтобы никакая другая держава не смогла воспользоваться их преимуществами[1424]. Министерство иностранных дел нервно следило за европейскими газетами, которые настаивали на исполнении Германией требований по обеспечению свободы вод Персидского залива. Это означало, что чем быстрее Британия укрепит свои позиции, тем лучше[1425].