Мотылек - Анри Шарьер

– Большое спасибо.

В лодку я забрался последним, и она, после того как Шоколад оттолкнул ее от берега, устремилась к реке. Оба весла добротные, не какие-нибудь лопатки. Квик работает на носу одним, я управляюсь другим. Меньше чем через два часа мы вышли на главный фарватер.

Зарядил дождь и льет уже больше часа. Я укрываюсь мучным мешком, пропитанным краской. Он служит плащом или накидкой. У Квика и однорукого точно такие же мешки. Река быстрая, с многочисленными водоворотами. Несмотря на сильное течение, мы одолели за час половину пути. На исходе третьего часа мы миновали створные маяки, значит море уже совсем близко, поскольку они отмечают крайние точки речного устья. Выходим на Куру под парусом и кливером без всяких помех. Сбоку налетел сильный ветер. Пришлось приспустить парус, чтобы не завалиться на борт. Лодку резко понесло в море, мы стрелой проскочили узкий створ и стали быстро удаляться от берега. Впереди, в сорока километрах от материка, маяк Руаяля указывает нам путь.

Еще тринадцать дней назад я находился по ту сторону маяка на острове Дьявола. И вот я уже в пути. Должен сказать, этот ночной выход в море, быстрый отрыв от материка не вызвал приступа радости у моих китайских товарищей. Сыны Поднебесной не позволяют своим чувствам вырваться наружу, как это делаем мы.

Уже далеко в море Квик-Квик всего-то и заметил нормальным голосом:

– Вышли очень хорошо.

А однорукий добавил:

– Да, вышли в море без всяких трудностей.

– В горле пересохло, Квик-Квик. Плесни-ка немножечко тафьи.

Обслужив меня, они тоже дернули рому.

Идем без компаса. Но в свой первый побег я научился ориентироваться по солнцу, луне, звездам и ветру. Не раздумывая, я направил мачту на Полярную звезду, а лодку – прямо в открытое море. Лодка слушается хорошо. С изящной легкостью она поднимается на волну, почти не испытывая бортовой качки. Уже утром при сильном ветре мы далеко ушли от берега и от островов Салю. Если бы не большой риск, я бы с шиком прокатился под носом у Дьявола. Подошел бы поближе, поглядел бы на него со стороны и, небрежно откинувшись на борт, поплыл дальше.

В течение шести дней море бурлило, но до шторма дело не дошло. Крепкий ветер гнал нас на запад с приличной скоростью. Квик-Квик и Ван Хуэ оказались приятными напарниками. Никогда ни на что не жалуются: ни на погоду, ни на солнце, ни на холодные ночи. Одно плохо – не хотят даже пальцем касаться руля и управлять лодкой, когда мне требуется поспать несколько часов. Три-четыре раза в день они готовят пищу. Съели всех петухов и куриц. Вчера ради забавы я сказал Квик-Квику:

– Когда примемся за чушку?

Он совершенно изменился в лице – так близко принял к сердцу.

– Это животное мне друг. Если кто-то захочет зарезать ее на еду, пусть сначала убьет меня.

Мои приятели за мной очень ухаживают. Даже бросили курить, чтобы я не испытывал недостатка в табаке. Горячий чай всегда наготове. Они делают все – даже просить не надо.

Со дня нашего отъезда прошла неделя. Едва держусь. Солнце жарит с таким рвением, что даже мои китайцы покраснели, как креветки. Решил поспать. Закрепил намертво руль и приспустил парус, отдав лодку на волю ветра. Часа четыре спал как убитый.

Проснулся от очень сильного толчка, заставившего меня резко подняться. Сполоснув лицо водой, я, к своему удивлению и удовольствию, отметил, что, пока я спал, Квик-Квик успел меня побрить. Кожу не сводило: он после бритья смазал мне лицо маслом.

Со вчерашнего вечера держусь юго-западного направления, поскольку мне показалось, что мы слишком отклонились на север. Преимущество тяжелой лодки заключается в том, что она не только прекрасно держит волну, но и слабо дрейфует в подветренную сторону. Именно с учетом дрейфа, которого могло не быть и вовсе, я сделал предположение, что высоко поднялся к северу. Вот те на, дирижабль! Вижу первый раз в жизни. Не похоже, чтобы он направлялся в нашу сторону, а издалека трудно судить о его размерах.

Он весь сверкает в лучах солнца, на него долго смотреть невозможно, потому что режет глаза. Дирижабль изменил курс, судя по всему, приближается к нам. Действительно, растет прямо на глазах и через двадцать минут оказывается у нас над головой. Квик-Квик и однорукий настолько поражены видом этой машины, что без умолку тараторят взахлеб по-китайски.

– Да говорите же по-французски, ради бога! Ничего невозможно понять!

– Английская сосиска, – сказал Квик-Квик.

– Нет, это не сосиска, а дирижабль.

Огромная махина теперь летит низко, хорошо различимы многие детали, она делает над нами узкие круги. Выброшены сигнальные флажки. Мы не понимаем, поэтому не реагируем и не отвечаем. Дирижабль настойчиво повторяет маневры, он опускается еще ниже и летит в такой близости от лодки, что мы даже видим людей в его кабине. Но вот он отвалил в сторону и полетел к земле. Меньше чем через час прилетел самолет и сделал над нами несколько заходов.

Море стало штормить, внезапно усилился ветер. Но горизонт чист со всех сторон, и дождя не предвидится.

– Смотрите! – крикнул однорукий.

– Куда?

– Туда! Видите точку? В той стороне должна быть земля. Эта черная точка наверняка судно.

– Откуда ты знаешь?

– Я так полагаю и даже скажу, что это морской охотник.

– Почему?

– Потому что идет и не дымит.

Действительно, через какой-то час мы уже ясно различаем серый военный корабль, направляющийся в нашу сторону. Он быстро увеличивается в размерах, так как идет с огромной скоростью. Нос его смотрит прямо на нас, и я уже замер от страха, что нам не избежать столкновения. При сильной волне, когда корабль режет ее поперек, возникает большая опасность для крохотной лодки: она может в любой момент опрокинуться и затонуть.

Корабль пошел на разворот, подставив нам свой борт, на котором можно было прочитать: «Тарпон». Корабль под английским флагом закончил маневр и плавно приблизился к нам с кормы. Он продолжает идти параллельным курсом и с той же скоростью, что и наша лодка. Бóльшая часть команды в голубой форме английских военных моряков собралась на палубе. С корабельного мостика офицер в белой униформе крикнул в рупор:

– Stop. You stop! (Остановитесь!)

– Спускай парус, Квик.

Через пару минут убраны фок, грот и кливер. Лодка без парусов прекратила ход, и только волны сносят ее куда-то в сторону. Долго оставаться в таком положении небезопасно. Лишенная тяги от двигателя или ветра, лодка не слушается руля. И уж совсем опасно, когда идет высокая волна. Сложив ладони рупором, я крикнул:

– Капитан, вы говорите по-французски?

Рупор взял другой офицер.