Гарри Поттер и Орден Феникса - Джоан Кэтлин Ролинг

— Это не проблема, — вежливо ответил Дамблдор. — Видите ли, я уже нашел нового учителя прорицаний, а он предпочитает жить на первом этаже.

— Вы нашли?.. — пронзительно воскликнула Амбридж. — Вы? Позвольте напомнить вам, Дамблдор, что, согласно Декрету номер двадцать два…

— Министерство имеет право утвердить подходящего кандидата в том — и только в том — случае, если директор не сумеет найти такового, — сказал Дамблдор. — Но я рад сообщить вам, что в данном случае мне это удалось. Позвольте представить…

Он повернулся к раскрытым входным дверям, в которые затекала легкая ночная дымка. Гарри услышал стук копыт. В толпе учеников раздалось встревоженное шушуканье, и те, кто был ближе всех к дверям, торопливо попятились. Некоторые даже споткнулись, стремясь как можно скорее очистить дорогу новому преподавателю.

В туманной дымке появилось лицо, которое Гарри уже видел однажды глухой, страшной ночью в Запретном лесу, — снежно-белые волосы и поразительной синевы глаза, голова и торс человека на теле пегой лошади.

— Это Флоренц, — с беспечной улыбкой сказал Дамблдор остолбенелой Амбридж. — Надеюсь, он вас устроит.

— Небось жалеешь теперь, что отказалась от прорицаний, а, Гермиона? — с ухмылочкой спросила Парвати.

Было время завтрака — после увольнения профессора Трелони прошло уже два дня, — и Парвати завивала себе ресницы волшебной палочкой, любуясь своим отражением на выпуклой стороне ложки. Нынче утром им предстоял первый урок с Флоренцем.

— Да не особенно, — равнодушно сказала Гермиона. В руках у нее был свежий номер «Ежедневного пророка». — Никогда не любила лошадей.

Она перевернула страницу и принялась бегло проглядывать рубрики.

— Это не лошадь, а кентавр! — возмущенно воскликнула Лаванда.

— И какой кентавр… — вздохнула Парвати.

— Все равно, ноги у него четыре, — холодно сказала Гермиона. — И вообще — мне казалось, что уход Трелони вас огорчил!

— Конечно, огорчил! — заверила ее Лаванда. — Мы ее навестили, принесли ей нарциссов — не тех гуделок, которые выращивает Стебль, а нормальных.

— И как она? — спросил Гарри.

— Горюет, бедняжка, — сочувственно сказала Лаванда. — Плачет и говорит, что скорее навсегда уедет из замка, чем останется здесь вместе с Амбридж, и я ее не виню — ведь Амбридж обошлась с ней просто ужасно, правда?

— Сдается мне, это еще только цветочки, — мрачно заметила Гермиона.

— Трудно поверить, — сказал Рон, наваливший себе полную тарелку яичницы с беконом. — По-моему, у Амбридж вряд ли получится вести себя хуже, чем теперь.

— Попомните мои слова, она захочет отомстить Дамблдору за то, что он назначил нового преподавателя, не посоветовавшись с ней, — сказала Гермиона, складывая газету. — Да еще получеловека. Видели, какое у нее было лицо, когда вошел Флоренц?

После завтрака Гермиона отправилась на свою нумерологию, а Гарри с Роном вышли в вестибюль следом за Парвати и Лавандой.

— Разве нам не в Северную башню? — удивился Рон, когда Парвати обогнула мраморную лестницу.

Парвати презрительно оглянулась на него через плечо.

— Как, по-твоему, Флоренц поднялся бы на эту лестницу? Нам теперь в одиннадцатый кабинет — вчера на доске было объявление.

Кабинет номер одиннадцать находился на первом этаже — туда вел коридор, начинающийся в вестибюле напротив дверей в Большой зал. Гарри знал, что это одна из комнат, где занятия проводятся нерегулярно, и потому она выглядит слегка запущенной, как чулан или кладовая. Однако, войдя туда вслед за Роном, он с изумлением обнаружил, что очутился на настоящей лесной лужайке.

— Ну и ну!

Под его ногами пружинил мох, вокруг росли деревья; их густая листва затеняла окна и потолок, и сквозь нее лишь кое-где пробивались косые лучи света, так что в комнате царил мягкий зеленоватый полумрак. Опередившие их ученики расселись на земляном полу, опершись спиной о валуны и стволы деревьев, сложив руки на груди или крепко обхватив ими колени; видно было, что всем им немножко не по себе. Посреди лужайки, на самом открытом месте, стоял Флоренц.

— Гарри Поттер! — сказал он, увидев Гарри, и протянул ему руку.

— Э… здрасьте, — сказал тот и обменялся рукопожатием с кентавром, который пристально, но без улыбки глядел на него своими ярко-синими глазами. — Э… очень рад вас видеть.

— Я тоже, — ответил кентавр, склонив белокурую голову. — Было предсказано, что мы встретимся вновь.

Гарри заметил на груди у Флоренца уже почти сошедший синяк в форме следа от копыта. Повернувшись, чтобы сесть вместе с остальными, он увидел, что однокашники смотрят на него с благоговейным трепетом: их поразил факт его знакомства с Флоренцем, которого они явно опасались.

Когда дверь закрылась и последний ученик уселся на пенек рядом с мусорной корзиной, Флоренц повел рукой, приглашая всех еще раз оглядеть комнату.

— Профессор Дамблдор, — сказал Флоренц, когда все утихли, — любезно оборудовал этот класс в духе моей привычной среды обитания. Я предпочел бы учить вас в Запретном лесу, который до понедельника был моим домом… однако теперь это уже невозможно.

— Простите… э… сэр… — робко спросила Парвати, подняв руку, — а почему? Мы ходили туда с Хагридом, мы не боимся!

— Дело не в вашей смелости, а в моем положении, — сказал Флоренц. — Мне нельзя вернуться в лес. Мое стадо изгнало меня.

— Стадо? — смущенно повторила Лаванда, и Гарри понял, что она подумала о коровах. — То есть… а-а! — Ее лицо просветлело. — Так значит, вас много? — недоверчиво спросила она.

— Вас тоже вырастил Хагрид, как фестралов? — жадно спросил Дин.

Флоренц очень медленно повернул к нему голову, и Дин сразу понял, что сморозил страшную глупость.

— Я не… не хотел… извините, — выдавил из себя он и умолк.

— Кентавры — не слуги и не игрушки людей, — спокойно сказал Флоренц. Наступила пауза, затем Парвати снова подняла руку.

— Простите, сэр… а за что другие кентавры вас прогнали?

— За то, что я согласился стать вашим учителем по просьбе Дамблдора, — ответил Флоренц. — Они считают это предательством.

Теперь Гарри вспомнил, как почти четыре года назад кентавр Бейн кричал на Флоренца, усадившего Гарри к себе на спину; тогда он обозвал своего сородича «безмозглым мулом». «Уж не Бейн ли, — подумал Гарри, — лягнул Флоренца в грудь?»

— Давайте начнем, — сказал Флоренц. Он взмахнул длинным белым хвостом, поднял руку к листвяному пологу над головой, затем медленно опустил ее. Свет в комнате еще больше померк, так что они очутились как бы в вечернем лесу, и на потолке зажглись звезды. По классу прокатился вздох изумления, а Рон отчетливо прошептал: «Неслабо!»