Московское царство и Запад. Исторические очерки - Сергей Каштанов

По оценочной шкале Д. Заальфельда (модифицированная шкала Г. Шмоллера) зарплата в Нюрнберге может быть признана «скудной» (dürftig), во Франкфурте и Страсбурге – средней между «удовлетворительной» (zufriedenstellend) и «вполне достаточной» (sehr auskömmlich). Докладчик почему-то не отмечает тенденцию зарплаты к понижению во всех трех городах, что явствует из его же таблицы. Хотя это понижение и нельзя назвать прямолинейным, однако конечные данные всюду меньше исходных (и не намного больше промежуточных).

Автор пытается показать, что покупательная способность городского потребителя была значительно ниже той, которая вырисовывается из прямого перевода денежной зарплаты в зерновой эквивалент. Во Франкфурте и Страсбурге XV в. акцизное обложение продуктов питания увеличивало стоимость зерна на 18–23 % его рыночной цены. К этому прибавлялись отчисления на покрытие издержек производства при хлебопечении, что составляло 32 геллера с осьмины зерна во Франкфурте (1439 г.) и 12 денариев (пфеннигов) с четверти в Страсбурге (1460 г.). В итоге размер поденной зарплаты в зерновом эквиваленте (кг ржи) существенно снижался:

Акциз и оплата издержек производства удорожали хлеб по сравнению с зерном во Франкфурте на 40–70 %, в Страсбурге – на 37–65 %. Но этим не исчерпывалась для потребителя разница между ценой зерна и хлеба. Только при выпечке очень грубого ржаного хлеба вес использованного зерна не отличался от веса готового хлеба или даже превосходил его. Так было во Франкфурте в 1439 г., где покупка хлеба вместо зерна означала понижение номинальной зарплаты на 40–70 % лишь за счет акциза и компенсации издержек производства. Иначе обстояло дело в Страсбурге. Здесь, согласно таксе 1439 г., грубый ржаной хлеб содержал 88 % исходного веса зерна. Из четверти ржи в 81,1 кг получалось 71,3 кг хлеба. Применительно к ценам 1465–1479 гг. это давало удорожание на 87 %. Но в Страсбурге предпочитали белый хлеб. В нем было только 49 % исходного веса зерна. Из четверти пшеницы в 86,1 кг выпекалось всего 42,5 кг белого хлеба. Вместе с акцизом и оплатой издержек производства это увеличивало, по подсчетам автора, стоимость хлеба относительно зерна в три раза (на 241 %): вместо ι кг пшеницы можно было купить 0,3 кг белого хлеба.

В Нюрнберге в середине XV в. цена грубого ржаного хлеба не превышала цену зерна более чем на 30 %, зато белый хлеб высокого качества стоил в первой половине века на 223 % дороже пшеницы. Хотя здесь вес хлеба составлял 32 % от исходного веса зерна, т. е. практиковался еще более мелкий помол, чем в Страсбурге, удорожание хлеба было меньше, чем там. Это объясняется отсутствием в Нюрнберге обложения зерна и хлеба акцизными пошлинами. Только в начале XVI в., да и то как исключительная мера, тут стало практиковаться взимание с зюммера[1387] ржи 32 денария (пфеннига), что означало подорожание хлеба в среднем на 7,6 %. В Аугсбурге упомянутая под 1466 г. акцизная пошлина в размере 16 денариев (пфеннигов) с шаффа[1388] увеличивала стоимость хлеба менее чем на 7 %. Сравнение низких размеров акцизных сборов в Нюрнберге и Аугсбурге с высокими в Страсбурге и Франкфурте позволяет автору выдвинуть предположение, что в двух последних городах часть зарплаты наемных работников была обложена пошлинами в форме налогов на потребление. Это подтверждается наблюдением Ф. Ирзиглера в отношении Кёльна, где понижение цен на зерновые (т. е. повышение покупательной способности обладателей зарплаты) сопровождалось введением акцизного сбора на продукты питания, вследствие чего зерно фактически подорожало примерно на 15 %.

Добавление к пошлинам разницы между ценой зерна и хлеба, обусловленной самим процессом производства хлеба, еще яснее показывает слабость покупательной способности поденно оплачиваемых наемных работников. Известная для Страсбурга 1465–1479 гг. ежедневная норма в 29,6 кг ржи позволяла приобрести лишь 15,5 кг грубого ржаного хлеба, а 26,5 кг пшеницы – 7,6 кг белого хлеба. Уже упоминалось, что позднесредневековый потребитель предпочитал лучшие сорта белого хлеба. Только в случае нужды употреблялась мука грубого помола, что повышало количество выпекаемого хлеба и тем самым удешевляло его.

Привлекая для сравнения подсчеты Д. Заальфельда, касающиеся 1790–1805 гг., автор приходит к выводу, что наемному работнику продукты питания обходились в конце Средних веков дороже, чем в начале индустриальной эпохи, когда 10 кг ржи в день соответствовали 8,6 кг хлеба (в XV в. тому же количеству ржи во Франкфурте соответствовали 6 кг хлеба). Рабочий год фабричных рабочих XIX в. был на 35–65 дней больше рабочего года позднесредневековых ремесленников, и соответственно больше (максимум на 24,5 %) был размер их поденной зарплаты. Автор предполагает, что то или иное уменьшение покупательной способности рабочих в XIX в. компенсировалось их более продолжительной, чем в XIV–XVI вв., занятостью в течение года. Однако неясно, учтена ли здесь разница в продолжительности рабочего дня в период позднего Средневековья и в Новое время.

В докладе настойчиво подчеркивается иллюзорность впечатления о благоприятном для наемных работников соотношении заработной платы и цен в период позднего Средневековья. Кажущаяся большой на основании сравнения с ценами на зерно покупательная способность поденной заработной платы оказывается незначительной при пересчете ее на стоимость готового хлеба. Таким образом, выводы докладчика решительным образом расходятся с концепцией В. Абеля.

Обложение пошлинами удорожало не только хлеб. Еще чаще это касалось напитков. Акцизный сбор (Ungeld)[1389] с вина составлял нередко 12–25 % его стоимости, а с пива – 33,8-51,2 % его себестоимости. В Нюрнберге на рубеже XV–XVI вв. акцизные сборы с напитков приносили приблизительно 45 % городских доходов. Если в это время в городе было до 28 тыс. жителей, то на долю каждого приходилось по 1,5 флорина (гульдена) акцизного сбора, что соответствовало 5,5 % годовой зарплаты квалифицированного строителя. Для семьи из четырех человек, живущей на одну зарплату, это составляло 22 % от ее годового дохода. Большие по составу семьи могли позволить себе потребление лишь на уровне, который был ниже среднего. Согласно городским отчетам и таксам, у ремесленника на питание уходило до 50 % зарплаты, а то и больше. Удорожали жизнь также налоги.

Формулируя конечные выводы своего исследования, автор подчеркивает, что расчет доходов (и расходов) позднесредневекового наемного работника (по крайней мере, в сфере строительства) не является простой игрой в цифры, хотя здесь и приходится прибегать к иллюстративному методу из-за отсутствия массовых статистических источников. Выведение зернового эквивалента зарплаты должно оставаться в числе обязательных приемов изучения ее истории, но этот эквивалент нельзя воспринимать как непосредственный показатель покупательной способности и уровня жизни наемного работника[1390].