Лето Гелликонии - Брайан У. Олдисс

Сочувствие, которое он только что испытывал к переживающему серьезные жизненные неурядицы королю, исчезла без следа.

– Ваше величество, дело в том, - начал было он снова, но вдруг, глядя на спину в подсыхающих пятнах крови, испугался звука собственного голоса, собственной опрометчивости. - Это, конечно же, пустяк, но перед нашим отплытием из Оттассола вы взяли у меня одну вещицу, необычные часы с тремя циферблатами. Они до сих пор у вас?

Король даже не обернулся на голос советника.

– Здесь, у меня, в кармане туники, - ответил он.

Тогда, глубоко вздохнув, КараБансити спросил, куда более развязно, чем намеревался:

– Нельзя ли будет попросить эти часы обратно, ваше величество?

– Рановато ты решил просить меня об услугах. И это тогда, когда Борлиену грозит война со Священной Империей.

То были слова истинного Орла.

Стоя неподалеку друг от друга, оба смотрели, как Юлий роется в кустах у дворцовой стены. После краткого подготовительного обряда, свойственного его виду, рунт помочился в выкопанную ямку.

Не поворачиваясь к советнику, король неторопливой размеренной походкой двинулся к морю.

«Я просто-напросто жалкий раб», - сказал себе КараБансити.

Сорвавшись с места, рунт бросился вслед за хозяином, вдруг ускорившим шаг, да так неожиданно, что дородному анатому пришлось попотеть, чтобы догнать его. Больше о своих часах он не вспоминал. На ходу король заговорил.

– В течение моей жизни Акханаба почти всегда относился ко мне благосклонно, усыпая мой путь дарами своей доброты. У этих даров всегда оказывался более тонкий и глубокий вкус, чем было обещано и представлялось после первой пробы, - за первым днем всегда следовал день второй, за ним третий, и так без конца. Чего бы я ни пожелал, я всегда получал больше.

На своем веку я познал множество поражений и снес немало ударов судьбы, но по большому счету ничто из этого не шло вразрез с тем, что я считал своей главной мечтой. Я потерпел поражение при Косгатте - что ж, я вынес из этого урок и сделал неудачу достоянием прошлого, одержав победу там же и над тем же неприятелем.

Теперь они шли через рощу деревьев гвинг-гвинг. Не останавливаясь, король сорвал с дерева плод и жадно съел его до косточки, обливая подбородок сладким соком. Сопроводив свои слова энергичным жестом, он раздавил огрызок в кулаке.

– Сегодня я впервые взглянул на свою жизнь в совершенно новом свете. Только что мне пришло в голову, что, возможно, все обещанное и отведенное мне в жизни я, человек торопливый, уже получил сполна… Ведь, как ни крути, мне уже двадцать пять…

Слова давались королю с большим трудом.

– Может статься, это лето - мое последнее, и в следующем году, когда я тряхну ветвь фруктового дерева, к моим ногам не упадет ни одного плода. Мне больше не на кого положиться. Церковь предупреждает нас о скором пришествии лет великого голода. Ха! Акханаба похож на сиборнальца, не может думать ни о чем, кроме скорого прихода зимы.

Они шли мимо невысоких прибрежных утесов, границы между прибрежным песком и плодородной землей, приближаясь к тому месту, где королева любила совершать морские омовения.

– Скажи мне, советник, - продолжил ЯндолАнганол, внезапно меняя тон на легкомысленный, - если в твоей жизни, жизни атеиста, нет опоры - веры, - каким образом ты можешь понять мои затруднения?

КараБансити молча отвернулся, словно страшась, что цепкий взгляд короля оставит на его лице отметины. «Ну же, соберись с духом», - подстегнул он себя.

– Так что же? Отвечай, когда тебя спрашивают! Ибо терпение мое иссякло! Только что меня истязал мой дражайший викарий, и потому…

На этот раз когда остановился КараБансити, остановился и король.

– Сударь, не так давно по просьбе моего доброго друга я взял к себе в служанки одну молодую девушку. Нам с женой приходится заниматься делами многих живых, а кроме того, я провожу исследования на телах усопших; я также изучаю строение тел различных животных и фагоров, которых держу в доме в качестве слуг и охраны. Могу сказать одно - у меня большой опыт общения, но никто не доставлял мне больше хлопот, чем эта девица.

Я люблю свою жену и могу поклясться в этом. Но то, что я испытываю к нашей служанке, иначе как безумной страстью не назовешь. Она презирает меня, однако же моя страсть к ней не утихает. Я сам себя презираю, но все равно - страсть…

– Ты поимел ее?

КараБансити усмехнулся, впервые в присутствии короля его лицо прояснилось.

– Эх, сударь, я имел ее столько раз, сколько плодов гвинг-гвинг - этой прелести самого благодатного времени года и сумеречного дня - вы отведали за этот год. Сок, сударь, стекал точно так же… сок… И все это был кхмир, а не любовь, сударь, но стоило кхмиру утихнуть - хотя длиться это может и подолгу - это все лето виновато, сударь - стоило кхмиру утихнуть, я сразу же проникался отвращением к себе и больше не хотел ее видеть. Чтобы не видеть ее, я устроил так, что она больше не живет в нашем доме. Я многое о ней узнал, например то, что она пошла по стопам матери, унаследовав ее профессию, и что из-за нее убили по меньшей мере одного человека.

– Какое все это имеет отношение ко мне? - спросил король, пристально глядя на анатома.

– Сударь, по моему мнению, главной движущей силой вашей жизни была страсть, а не любовь.

Вы сказали, что Акханаба был благосклонен к вам и усыпал ваш жизненный путь дарами. Иными словами, в своей жизни вы получали все, что хотели, поступали как заблагорассудится, и теперь желаете, чтобы так продолжалось и дальше. Вы заключаете союз с анципиталами, используя их как орудие своей страсти, не ведая, что фагоры никогда не станут друзьями людей. Ничто не может заставить вас свернуть с этого пути - ничто и никто, кроме королевы королев. Она мешает вам, потому что только она одна во всем свете смогла обуздать вашу любовь, чем завоевала ваше немалое уважение. Ваша ненависть к ней объясняется одним - любовью.

Она стоит между вами и вашим кхмиром. Только она может служить для вас средоточием и того и другого. В вас, как и во мне, и в любом другом человеке, правят два начала - вот только в вас эти начала противоборствуют с гораздо большей силой, поскольку и сами вы - человек недюжинный.

И если вы предпочитаете верить в Акханабу, то советую вам взглянуть на вещи так, словно Бог путем неудач и несчастий последних дней дает вам понять, что ваша жизнь готова войти в неверную колею. Подумайте и попытайтесь выправить течение своей жизни, пока еще есть время.

Остановившись на самом утесе, король и анатом, не обращая внимания на дующий с моря сильный ветер, напряженно взглянули друг другу в лицо. Последние слова своего нового советника король выслушал молча и с большим вниманием, не шелохнувшись. Юлий валялся в густой траве неподалеку.

– Можешь посоветовать, как это сделать? Как мне исправиться?