Хоровод воды - Сергей Юрьевич Кузнецов

– Ну, мне до сих пор стыдно. Я же из-за Светки. Надо было, конечно, сказать правду. Я вдруг понял: как бы я ни любил Лёльку, я всегда знал: Светка – она на всю жизнь, не знаю даже, почему я сам так решил. И больше матери никогда не изменял. Никогда. Ни в командировках, нигде. Так что ты уж пойми, оно ведь со всяким может один раз случиться. – И он вздыхает, смотрит на Никиту и спрашивает: – Что ты молчишь, сынок? Скажи мне что-нибудь.

И это звучит эхом песни – отпусти мне грехи, ну почему ты молчишь? – и Никита говорит:

– Я все понимаю, пап. Все нормально, ты что?

– Я после Сашкиной смерти Лёле как-то позвонил. Она мне рассказала: ее сын полжизни был уверен, что его отец не я, а Сашка. Мне так обидно стало, а потом я подумал: а чего я хотел? Я его только и видел, что на похоронах этой зимой. Какой я ему отец после этого? Как думаешь – может, мне ему позвонить? Или поздно уже?

Не знаю, отвечает Никита.

Я почему-то представляю, как в конце семидесятых у дяди Саши случайно встретились два моих деда: Михаил Константинович Мельников и Григорий Борисов, чьих настоящих фамилий я так и не узнал. Они выпили водки, и дед Григорий сказал: Молодежь совсем не понимает, что это было за время. А у меня была семья, и я старался ее защитить, спасти.

А дедушка Миша скажет: Да я-то понимаю, сам всю жизнь в бегах. Семья – такое дело… я и фамилию жены взял, чтоб не дворянская.

А дедушка Григорий ответит: Да, с фамилией у меня похожая история вышла.

И они вспомнят фамилии своих отцов, выяснят, что отцы их были знакомы, встречались, скажем, в каких-нибудь салонах, светских или там поэтических, ухаживали за барышнями, пили шампанское, а вот их дети пьют вместе водку, и многолетний страх, страх длиной в жизнь примиряет и объединяет их. Такое уж им выпало время, каждый сделал свой выбор – и оба выбрали семью, а не честь, оба сделали все, чтобы я появился на свет.

Ни хрена, говорит себе Мореухов, ни хрена этого не было и быть не могло. Ишь ты, захотелось хэппи-энда, всеобщего примирения, единства семейной истории. Мол, не важно, кто сажал, кто бежал, – все были вместе? Ни хрена! Выпей еще пива и не выебывайся, не смей отпускать чужие грехи, нет у тебя такого права! Только мертвые и могут прощать, а ты за них не придумывай, ты придумай за себя, ты скажи – не мне прощать, не мне судить. Было у меня два деда, и мне бы хотелось, чтобы перед смертью они обнялись и забыли все, что их разделяло. А случилось так или нет, я не знаю, да и невозможно поверить в эту картину – два моих деда сидят и выпивают, почти так же невозможно, как поверить, что я позвоню Никите, а он скажет: Клево, что ты позвонил, чувак. Я тут как раз тебя на днях вспоминал, – и мы встретимся, и выпьем кофе, раз уж Никита боится угостить меня пивом.

И вот стою я на кухне, готовлю омлет и пытаюсь понять: что же она мне ответила? Хорошо еще, омлет приготовить нетрудно, ничего особенного, заурядное блюдо.

За это я и люблю омлет. Я тоже – заурядный человек. Самый обыкновенный. Как говорится – средний.

Помню, когда была перестройка, всюду писали, что при Брежневе торжествовали середнячки, серость. Наверное, так и было – и какое время люди вспоминают с ностальгией? Сталина? Перестройку? Нет, Брежнева и его середнячков.

Потому что средний – это надежный, простой, без закидонов. Не отличник и не двоечник.

Я всегда таким был.

Школа, институт, работа, потом другая работа, пробовал одно, потом другое, и вот выяснилось, что я – менеджер среднего звена.

Песня еще такая есть у группы «Ленинград».

Мне нравится.

И песня нравится, и работа нравится, и что среднее звено – тоже нравится.

Потому что ниже – неудачники, выше – карьеристы. А я – посередине.

Конечно, кино снимают про героев и неудачников, и книжки про них пишут, потому что сюжет должен быть интересный. Типа – что дальше? А в моей жизни дальше – примерно то же, что в начале. Если фильм снять – совсем сюжета не будет. Арт-хаус какой-то.

Про средних людей пишут мужские журналы. На первый взгляд кажется, что там про звезд и всяких светских тусовщиков, а на самом деле герой Men’s Health или Maxim – парень вроде меня. Ему рассказывают, как зарядку делать, как галстук завязать, как снять телку и делать вид, что ты разбираешься в винах. Кто о таком расскажет? Да такой же менеджер, как я. Например, стал бы мне Джонни Депп советовать, как быстро снять девушку в клубе? Подойти и сказать: Привет! Я – Джонни Депп! Хороший совет, да уж.

Опять-таки – с кем люди сравнивают свою жизнь? С жизнью знакомых, таких же людей, как они. Или с тем, что пишут в журналах. Потому что журналы – они и есть наши главные знакомые.

Вчера я сделал в квартире генеральную уборку. Зачем? Я старался, чтобы моя квартира выглядела как в журнале. Потому что именно так и должна выглядеть хорошая квартира. По определению: хорошая – это как в журнале.

На кухне тоже убрался. Вот и стою теперь посреди убранной кухни, взбиваю яйца для омлета в глубокой тарелке, жду, пока сковородка нагреется. Потому что выливать омлет надо на раскаленную сковороду, это я знаю.

А вчера я пылесосил комнату и думал: вот придет Анечка, увидит, как у меня все стильно, аккуратно, со вкусом подобрано – ей понравится. Потому что когда девушка первый раз приходит в гости, квартира должна быть в образцовом виде. Не помню, читал я об этом где-то или сам додумался.

Вообще почти все, что я знаю о девушках, я в журналах прочитал. Пацанов не спросишь, отца не было, мать меня одна растила. Иными словами, не умел бы я читать – остался бы девственником.

Анечка – моя девушка. Мы с ней встречаемся уже почти год. Началось все, честно говоря, по приколу – зашел в обувной магазин, там продавщица симпатичная, я что-то ей сказал, она не отшила, а стала подыгрывать. Ну, и я продолжил в том же духе.

Раньше у меня так никогда не получалось – я парень стеснительный, – а тут получилось. Не прошло недели, как я уже расстегивал на ней лифчик.

Грудь у нее оказалась маленькая, но чувствительная.

Честно говоря, я страшно гордился собой – еще бы, снял девушку в магазине! Считай – на улице!

У меня в это время были виды на Наташку из соседнего отдела, я выписывал вокруг нее кренделя почти каждый вечер, кроме выходных. Потому что Наташка по выходным ездила с родителями на дачу. А продавщица моя по выходным ребенка маме отвозила и как раз бывала свободна. Я и думал: вот как я клево устроился! Всегда есть с кем потрахаться в пятницу вечером! А в понедельник с новыми силами – Наташку соблазнять.

И вот, когда по всем приметам Наташка уже созрела, у нас на работе случился аврал, и месяц мне было не до романов. Только очухался, гляжу – все, профукал момент. Пока я вкалывал, Валерка, паразит, подсуетился. Ворковали они поначалу, как два голубка, смотреть было противно.