Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Каждый день увеличивалась отвага Донцов, между тем как неприятель более и более терял бодрость. Заботясь о беспрерывной убыли людей и претерпевая нужду в продовольствии, Наполеон велел Вице-Королю и Нею подвинуться вперед, для занятия большого пространства земли и получения через то способов к пропитанию. 2 °Cентября Вице-Король пошел с одной дивизией своего корпуса от Петровского дворца к Подсолнечной, другую послал к Волоколамску, третью по Ярославской дороге, а четвертая заняла Дмитров. Ней, стоявший в Богородске, подвинул войска к Покрову. Разъезды его доходили до речки Дубны, но, найдя на ней мост разрушенным крестьянами ближних селений, не пошли далее, а потому речка Дубна пребудет достопамятной, как крайняя черта на восток, до коей простерлось вторжение Наполеона в Россию. Общее, единовременное наступательное по разным дорогам движение Французов, цели которого сначала нельзя было угадать, прикрыло их фуражиров и заставило Винценгероде отойти к Клину. Неприятель остановился у Подсолнечной Горы, в Дмитрове и вдоль границ Владимирской губернии и в сем расположении пробыл до 1 Октября, когда Наполеон начал сосредоточивать корпуса около Москвы.

Ничто не могло воспрепятствовать неприятелю овладеть Троицкой Лаврой, огражденной только слабыми казачьими заставами; Французы были от нее не далее 12 верст. Князь Багратион, привезенный из Бородина в Троицу, припадая к раке Преподобного Сергия, упрашивал братию отправить сокровище мощей Угодника и драгоценности, но Митрополит Платон не велел прикасаться к святыне, и только сняли балдахин с престола и раки. С каждым днем возрастала опасность. Нельзя было предполагать, чтобы неприятель, стоя 7 дней в самой близости от обители, не простер на нее хищнической руки. Молитвы в Лавре не умолкали. Наконец Французский отряд был послан в Троицу и выступил в поход. В тот самый день, на праздник Покрова Богоматери, были носимы вокруг обители иконы с крестным ходом. Молебствие еще не кончилось, как неприятельский отряд, направленный на Лавру, получил приказание возвратиться с дороги. За два века перед тем Палицын и мужественные иноки отстояли Лавру достославной защитой; но теперь, когда она совершенно была обнажена от войск, только особенному Промыслу Божию должно было воздать благодарение, что Лавра спаслась от нашествия врагов, что ее богатства уцелели от их алчности, ее заветная Святыня от расхищения и буря потопления не поглотила Ковчега всея Руси. Малочисленность наших партизанских отрядов, в сравнении с каждым неприятельским прикрытием транспорта, даже часто с шайками мародеров, новость партизанской войны, только что Князем Кутузовым созданной и не успевшей еще развиться, усовершенствоваться, наконец самый состав армии Наполеона, заключавшей в себе, по большей части, старых, опытных служивых, – все сии обстоятельства не дозволили партизанам ознаменовать себя такими набегами, какими прославились потом Русские начальники летучих отрядов в заграничных походах. В Отечественную войну не было партизанского подвига, могущего сравниться со взятием Берлина, Люнебурга, Касселя, Бремена, Амстердама, Суассона. Ни один из городов, занятых неприятелем между Смоленском и Москвой, не был покорен партизанами; они не сорвали даже ни одного Французского этапа. Не менее того действия их были чрезвычайно полезны, по беспрестанному вреду, наносимому ими ежедневно неприятелю, особенно тем, что своим появлением в разных местах поддерживали они воспламенение в народе, единодушно восставшем против врагов.

Общее вооружение в Смоленской губернии. – Смерть Энгельгарда и Шубина. – Пастырское увещание. – Народное восстание в Московской губернии. – Воззвание Графа Ростопчина. – Образ ведения народной войны. – Ожесточение народа. – Напрасная клевета. – Неподдатчивость народа. – Повсеместное сохранение порядка и повиновения властям. – Происшествие в Калужской губернии. – Примеры верности в Твери, Рязани и Тамбове.

Война народная возгорелась с самого Поречья, когда Наполеон сделал первый шаг на старинную, коренную землю Русскую, и продолжалась, доколе, в Ноябре, не был он изгнан из Смоленской губернии. Как скоро в Июле месяце наша армия отступила от Поречья к Смоленску, отважнейшие из жителей, оставшись в окрестностях своей родины, сели на коней и начали истреблять неприятелей по мере сил своих. Они были первыми народными партизанами в Отечественную войну. Их примеру последовали прочие уезды Смоленской губернии. Всех Смолян постигло одинаковое разорение и одушевила одинаковая любовь к Отечеству: все бежали от срама неприятельского нашествия или бросились к оружию на погибель врагов. Из 12 уездов, составляющих Смоленскую губернию, 8 были совершенно заняты неприятелем, но четыре города уцелели от нашествия: Рославль, Юхнов, Сычевка и Белой. В них дворянские предводители, исправники, городничие, волостные начальники устраивали вооруженную силу, явно и скрытно нападали на неприятелей, убивали мародеров и фуражиров, отстаивали города и селения. К сим добровольным ополчениям присоединялись разбежавшиеся жители других уездов, бывших во власти неприятеля, и подвизались вместе с ними. Вооружение соделалось общим, единодушным. Смоленская губерния, покрытая пеплом городов и сел, три месяца напоялась кровью неприятельской и ежедневно оглашалась выстрелами.

В Рославле купцы и мещане вооружили и содержали на свой счет 400 человек пеших и конных, избранных из своей среды. В Белом и Сычевке составилось добровольное ополчение. В Юхнове уездный предводитель Храповицкий, имевший трех сыновей в армии, собрал вокруг себя до 2000 человек и из числа их сформировал несколько десятков конных для разъездов. Под его начальство поступили 22 отставных дворянина, бывших прежде в военной службе. Храповицкий перешел через Угру, стал на ее берегу и заслонил дорогу из Вязьмы в Калугу. Несколько раз показывались Французы, в намерении захватить не разоренный еще край, но всегда были отбиваемы. Начальники народного вооружения Смоленской губернии, кроме гибели, наносимой неприятелю, сохраняли повиновение там, где проявлялась наклонность к ослушанию. Они предупреждали своеволие, какое могло произойти от смущения неприятельского и воззваний, рассеваемых врагами, вселяли смирение и покорность в имениях помещиков, находившихся в удалении или в армии, наблюдали за порядком, приказывали осеменять поля, убирать жатвы, молотить хлеб. По причине удаления из Смоленска духовного начальства, церкви были без главного пастыря. Не желая оставить православных в сиротстве среди неприятельского нашествия, Калужский Епископ отправил к ним увещание, убеждая пребыть твердыми в Вере. Он писал им: «Примите от меня сие напоминание, яко состраждущего вам и усердствующего духовно всяким способом помочь. Разошлите всем благочинным, коим возможно, сие мое любви и сострадания свидетельство. Подтверждайте, пекитесь и надзирайте все купно, да прославляется наша Вера и Церковь, а не хулится».

Никто не думал повиноваться управлению, учрежденному Французами в Смоленске; предписания его оставались без исполнений, и оно было крайне стеснено в своих действиях, имея возможность распоряжаться только в городах и селах, где находились неприятельские войска. Народное восстание разлилось, как пламя, по всей губернии и соделало невозможным наполнение магазинов, которые Наполеон велел закладывать в Смоленске. Провиантские комиссары, посылаемые для закупки хлеба, и команды, отряжаемые на фуражировки, или гибли под ударами православных, или возвращались израненные, избитые, не исполнив данных им поручений. Наконец неприятели вознамерились устрашить жителей, употребя кровавые меры. С сей целью старались они захватить кого-либо из помещиков, начальствовавших вооруженными поселянами и дворовыми людьми. Двое пали их жертвой: отставной Подполковник Энгельгард и Коллежский Асессор Шубин. Защищая против мародеров свое и соседние имения, они были схвачены, привезены в Смоленск и осуждены на смерть. Французы медлили исполнением казни, склоняя их вступить в свою службу, но безуспешно. Выведенный на место казни, Энгельгард не дозволил завязать себе глаз. Французы сперва прострелили ему ногу и вновь старались поколебать его верность[373], обещая залечить рану, в случае согласия на их предложение. Энгельгард остался непреклонен и пал под неприятельскими пулями. Одинаковой участи подвергся Шубин. По окончании войны Государь повелел производить пенсии: брату Энгельгарда по 6000 рублей, племяннику его и племяннице, обоим по 3000, вдове Шубина по 10 000, матери его по 6000 и двум сестрам, девицам, по 3000. ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧ соорудил Энгельгарду памятник на самом месте мученической его смерти.