Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Прибыв на аванпосты, Князь Волконский увидел Французских Генералов, разъезжавших вдоль передовой цепи. Он дал им знать, что ожидает Лористона, который немедленно явился. Князь Волконский объявил ему о полномочии своем узнать о предмете его поручения и принять от него письмо Наполеона, если он привез его с собой. Лористон отвечал, что ни того, ни другого исполнить не может, имея от Наполеона повеление объясниться с Фельдмаршалом лично. «В таком случае, – сказал Князь Волконский, – я пошлю к нему Адъютанта». Он велел своему ординарцу Нащокину донести Князю Кутузову об ответе Лористона и потихоньку присовокупил, чтобы Нащокин, пока будет в виду Лористона, понесся во весь опор, а потом, когда скроется от его глаз, ехал шагом и не торопился. Оставшись наедине с Лористоном, Князь Волконский сказал ему, что в ожидании ответа лучше каждому из них отправиться в свой авангард. Предложение принято, но в ту минуту, когда они поворачивали лошадей, подъехали к ним: с Французской цепи Мюрат, а с нашей Беннигсен и Мидорадович. «Долго ли длиться войне?» – спросил Мюрат. «Не мы начинали войну», – отвечал Милорадович. «Как Неаполитанский Король, – продолжал Мюрат, – я нахожу, что ваш климат суров». После короткого, незначительного разговора Генералы обоюдных войск возвратились в свои авангарды. Когда совсем смерклось, Нащокин возвратился с ответом Князя Кутузова, приглашавшего в свою главную квартиру Лористона. Извещенный о том, Лористон не замедлил приехать в наш авангард и отправился с Князем Волконскнм на дрожках. Армии велено было разложить множество огней. Казалось, что в лагере стояло 200 или более тысяч человек. Некоторые полки были переведены с одного места на другое, в намерении скрыть от Лористона настоящее расположение войск, и размещением их на обширном пространстве дать вид многочислия. Людям велено было варить кашу с мясом и петь песни, сопровождаемые музыкой. Солдаты торжествовали, как победу, известие, что Наполеон шлет посла, и догадывались, что враг принужден просить мира. Среди шумного веселия войск и бесчисленных огней Князь Волконский и Лористон ехали мимо биваков в Тарутино. Быв старыми знакомыми, они, как водится в подобных случаях, разговаривали только о предметах посторонних, неважных. «Кто думал, – сказал между прочим Лористон, – что мы увидимся под Москвой и в таких обстоятельствах?» В ожидании Посла Князь Кутузов принарядился. Обыкновенно на нем был сюртук и через плечо нагайка и портупея, но при этом случае он впервые надел мундир. Он вышел на улицу и сказал окружавшим его: «Господа! может быть, с Лористоном приедут Французские офицеры; прошу вас ни о чем другом не говорить с ними, кроме о дожде и погоде». В 10 часов вечера приехал Лористон. С ним не было ни одного Француза. Фельдмаршал пригласил его в избу и остался с ним вдвоем. Лористон начал разговор замечаниями о пожаре Москвы и обвинял в зажигательстве Русских, оставшихся в столице. Потом он предлагал размен пленных, в чем Князь Кутузов отказал ему. Более всего распространялся он о жестоком образе войны с нашей стороны и относил ожесточение не к армии, а к жителям, жалуясь, что они сами жгут дома свои и хлеб и нападают на Французов, идущих поодиночке или небольшими командами. Лористон сделал, как говорит Князь Кутузов в донесении, «неслыханное» предложение унять такие поступки. «Я уверял его, – писал Фельдмаршал Государю, – что если бы и желал я переменить сей образ мыслей в народе, то не мог бы в том успеть, потому что народ почитает настоящую войну как бы за нашествие Татар, и я не в состоянии переменить его воспитания. Наконец Лористон дошел до истинного предмета своего посольства, то есть стал говорить о мире. Дружба, сказал он, существовавшая между Вашим Императорским Величеством и Наполеоном, разорвалась несчастным образом, по обстоятельствам посторонним, и что теперь удобный случай восстановить ее. Я ответствовал ему, что на это я не имею никакого наставления и что при отправлении меня к армии и название мира ни разу не упомянули. Впрочем, все сии слова, от него мною слышанные, происходят ли они так, как его собственное рассуждение, или имеют источник свыше, что я сего разговора ни в котором случае и передать Государю своему не желаю. Тут Лористон подал мне письмо от Наполеона, с коего при сем список прилагается».

Письмо Наполеона к Князю Кутузову. «Посылаю к вам одного из моих Генерал-Адъютантов, для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда он станет выражать вам чувствование уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю Бога о сохранении вас под Своим священным кровом». «После сего, – продолжает Князь Кутузов в донесении Государю, – Лористон просил меня испросить у Вашего Императорского Величества согласие прибыть ему по этому предмету в Петербург. В ожидании ответа он предложил перемирие, в котором я ему отказал. Он с нетерпением рассчитывал время, когда на мое донесение ответ прийти может. Я обещал исполнить его требование, то есть донесть о сем желании Наполеона Вашему Императорскому Величеству»[368]. Разговор Князя Кутузова с Лористоном продолжался ровно 50 минут. Потом Фельдмаршал послал за Князем Волконским, повторил ему при Лористоне все то, о чем было рассуждаемо, и присовокупил, обращаясь к Французскому Послу: «Вы спрашиваете, зачем народ нападает на ваши войска? Народом я не начальствую и не могу воспрепятствовать вооружению его. Что ж касается до армии, надеюсь, что она соблюдает все правила, существующие между просвещенными Державами. Может быть, вас ожидают еще большие несчастия со стороны народа. Относительно же переговоров, Государь запретил мне даже произносить слова: мир и перемирие. Спросите у Князя Волконского: он прислан сюда подтвердить мне сию Монаршую волю». При самом окончании свидания Лористон узнал о скором отъезде Князя Волконского в Петербург и предлагал обиняками, что ближе и удобнее ехать ему через Москву. Князь Кутузов не изъявил на то своего согласия. Тогда Лористон сказал: «Не лучше ли послать к Государю Фельдъегеря? Он скорее доедет»[369]. Это предложение, вырвавшееся у Лористона, свидетельствовало, до какой степени простиралось нетерпение Наполеона узнать мнение Государя о продолжении войны и намерение Его Величества войти в соглашение о мире. Но и оно было отклонено. На следующее утро Князь Кутузов отправил в Петербург Князя Волконского. Император не только не одобрил поступков Главнокомандующего, но, непоколебимый в Своих правилах, коим Россия обязана спасением, не вступать с неприятелем ни в какие переговоры, изъявил Князю Кутузову Свое неудовольствие в следующем рескрипте: «Из донесения вашего, с Князем Волконским полученного, известился Я о бывшем свидании вашем с французским Генерал-Адъютантом Лористоном. При самом отправлении вашем к вверенным вам армиям, из личных Моих с вами объяснений известно вам было твердое и настоятельное желание Мое, устраняться от всяких переговоров и клонящихся к миру сношений с неприятелем. Ныне же, после сего происшествия, должен с той же решимостью повторить вам: дабы сие принятое Мною правило было во всем его пространстве строго и непоколебимо вами соблюдаемо. Равным образом с крайним неудовольствием узнал Я, что Генерал Беннигсен имел свидание с Королем Неаполитанским, и еще без всякой к тому побудительной причины. Поставя ему на вид сей несовместный поступок, требую от вас деятельного и строгого надзора, дабы и прочие Генералы никогда не имели никаких свиданий, а кольми паче подобных переговоров с неприятелем, стараясь всемерно оных избегать. Все сведения, от Меня к вам доходящие, и все предначертания Мои в указах на имя ваше изъясняемые, одним словом, все убеждает вас в твердой Моей решимости, что в настоящее время никакие предложения неприятеля не побудят Меня прервать брань и тем ослабить священную обязанность: отомстить за оскорбленное Отечество».