Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Так отвергнуты были Государем формальные предложения о мире, сделанные Наполеоном, который с своей стороны не переставал ласкать себя надеждой получить удовлетворительный ответ. В ожидании его, оставался он в Москве в совершенном бездействии, между тем как император Александр готовил для гибели врагов все средства, врученные Ему Промыслом. Составление резервов особенно озабочивало Государя. Резервы были троякого рода: пешие, конные и артиллерийские. Пешие формировались в Арзамасе, Ярославле и Петербурге. Князь Лобанов-Ростовский формировал в Арзамасе 67 батальонов, то есть для каждого пехотного и егерского полка главной армии по одному сильному батальону в 1000 человек; Генерал-Лейтенант Клейнмихель в Ярославле по одному такому же батальону для каждого из 12 гренадерских и 12 полков корпуса Графа Витгенштейна; Генерал-Майор Башуцкий в Петербурге 6 батальонов для гвардии и 18 для Финляндского корпуса. Сверх штатного числа людей, при каждом резервном батальоне была особая команда из 2 офицеров, 5 унтер-офицеров и 60 рядовых, назначенных по выступлении батальонов в поход, оставаться на месте для образования рекрут или, лучше сказать, новой формировки батальонов из рекрут, набиравшихся по Манифесту 7 Августа. Генерал-Лейтенант Кологривов командовал главным конным резервом, расположенным в Муроме, где формировались для каждого из 47 кавалерийских полков, бывших в действующих армиях, по два сильных эскадрона, из 208 человек, всего 94 эскадрона, а в них 19552 человека[370]. В Петербурге формировался особенный резерв для гвардейских кавалерийских полков, в каждый по 2 эскадрона. Генерал-Адъютант Кутузов набирал 5747 конных ямщиков, с ямов между Москвой и Петербургом. Артиллерийские резервы были в Нижнем Новгороде, Петербурге, Костроме и Тамбове: 8050 человек для пешей и 1550 для конной артиллерии. В низовых губерниях производилось формирование 46 000 ополчения 3-го округа, начальник которого, Граф Толстой, от 29 Сентября доносил, что в скором времени надеялся быть готовым к выступлению. Рекрут по Манифесту 7 Августа ставили с чрезвычайной поспешностью. В людях не было недостатка, но затруднения встречались в снабжении запасных войск оружием, амуницией, обозами, седлами, тем более что сперва подряды на постройку обозов и вещей были заключены в Москве. С падением ее рушились контракты и кончилось правильное довольствие войск из Московских Комиссий. Мастеровые, подрядчики и комиссионеры разбежались. Надобно было снова делать заказы, выписывать из Петербурга провиантских и комиссариатских чиновников, вновь заводить отчетность, которой многие нити, или связи с предшествовавшим, были разорваны. На всех главных дорогах умножили число почтовых лошадей и на них возили амуницию, порох, свинец, оружие, даже пушки и зарядные ящики, с офицерами и прислугой.

Бесчисленные заботы не истощали деятельности императора Александра. По обширному пространству, на коем находились армии, были они без взаимных между собой сообщений, потому что неприятели занимали центральное положение. Государь был средоточием, в которое стекались донесения главнокомандующих и отдельных начальников и откуда исходили к ним повеления. Каждого из них Император поставлял в известность о том, что делалось в других частях театра войны. Доходило ли до Его сведения какое-либо важное или любопытное известие, тотчас неслись от Него Фельдъегери к главнокомандующим, с предположениями о последствиях, какие могли произойти на основании полученных сведений, мерах, какие должно было предпринять. Он не ограничивался одними повелениями армиям, Военному Министру, отдельным корпусным командирам, но Сам собственноручно вел переписку с Генерал-Кригс-Комиссаром, с начальниками резервов, оружейных заводов, губернских ополчений, с гражданскими губернаторами, даже с отдельными небольшими рекрутскими командами. Желая знать о точном исполнении своих распоряжений, приказывал Он тем, кому посылал повеление, чтобы они, кроме своих рапортов по команде, представляли также донесения прямо к Нему. Деятельность Его превосходила всякое вероятие. Александр мысленно носился по всем концам Империи, стараясь воспламенять сердца подданных, находить средства отмстить за оскорбленную честь Отечества. Это выражение употреблено во многих собственноручных бумагах ИМПЕРАТОРА, поклявшегося достояние Предков передать в целости Державным Преемникам.

Числительная сила воюющих армий. – Состояние их. – Образование партизанских отрядов. – Цель действий их. – Взятие Вереи. – Набеги партизан. – Действие отряда Генерала Винценгероде. – Спасение Троицкой Лавры. – Польза партизанской войны.

При вступлении в Тарутинский лагерь в армии состояло налицо 75 565 рядовых, в том числе 15 530 ратников Московского ополчения и 7600 рекрут, следственно: старых солдат только 52 545 человека. Орудий было 216 батарейных, 294 легких и 112 конных, всего 622. Сверх того находилось при армии 28 казачьих полков, о наличном числе коих, по причине беспрестанных командировок, нельзя было иметь верных сведений[371]. У Наполеона, в Москве и окрестностях стояло более 100 000 человек, кроме корпуса Жюно, расположенного в Можайске. Утомление обеих воевавших сторон было одинаково; обе с лишком три месяца находились в беспрерывном движении, почти во всегдашнем огне. В течение сего времени не проходило ни одного дня без того, чтобы где-нибудь не гремели выстрелы, не лилась кровь. Однако же Наполеон все еще превосходил нас многочисленностью войска. Уравновесить силы свои с силами противника, укрепить состав войск и ослабить всеми способами неприятеля – таковы были намерения Князя Кутузова, когда он остановился в Тарутине, где не тревожил его Наполеон, пребывавший в совершенном бездействии на развалинах Москвы, в ожидании мира. Выгоды были очевидно на стороне Князя Кутузова. Он находился в недрах отечества, среди сограждан, готовых принесть в жертву жизнь и достояние, между тем как Наполеон был в неизмеримом удалении от источников подкреплений, среди народа, одушевленного против него святым мщением. Связь военных действий и сообщение Наполеона сделались чрезвычайно затруднительны со времени вступления его в Москву. При начале войны центр его, то есть главная армия, лично им предводимая, была близко от боковых корпусов: влево от Сен-Сира и Удино, вправо от Князя Шварценберга и Ренье. До самого Смоленска положение его было грозно, потому что он находился в непосредственной связи с боковыми корпусами и мог действовать всей громадой своих сил. Но положение дел изменилось, когда он перешел за Днепр и особенно когда занял Москву. Корпуса, оставленные на флангах и в тылу, на Двине, в Курляндии и на Волыни, были от него совершенно отделены, а путь его сообщений без меры растянут и мог быть удобно пресечен на протяжении от Смоленска до Москвы.

Желая воспользоваться столь благоприятными обстоятельствами, Князь Кутузов тотчас отрядил во все стороны партизан, с повелением переноситься с одного места на другое, нападать внезапно и действовать, то совокупно, то порознь. Отряды редко превышали 500 человек и были большей частью составлены из казачьих войск; иногда присоединяли к ним малое число регулярной кавалерии. Фельдмаршал обыкновенно предоставлял начальникам партий выбирать себе в товарищи из офицеров кого пожелают. При отправлении они получали только назначение, в какую сторону следовать и где преимущественно производить поиски. Их извещали также, какие партии будут находиться к ним ближе других, для взаимной с ними связи, или для совместного действия в случае превосходства неприятеля, или какого-нибудь важного предприятия. Главная цель состояла в нанесении возможного вреда неприятелю; больше ничего определительного не предписывалось; все прочее зависело от начальников партий: отважности их представлялось обширное поле. Полковник Князь Вадбольский, Капитан Сеславин и Поручик фон-Визин были посланы на пространство между Можайском, Москвой и Тарутином. Левее от них, между Гжатском и Вязьмой, находился, с самого Бородинского сражения, Подполковник Давыдов. Вправо от армии действовали: Полковник Князь Кудашев на Серпуховской дороге и войска Донского Полковник Ефремов на Коломенской. Таким образом составилась цепь летучих отрядов по южную сторону Москвы и проходила от Вязьмы до Бронниц, между тем как Генерал-Адъютант Винценгероде, стоя около Клина, посылал партии вправо к Звенигороду, Рузе, Гжатску, Сычевке и Зубцову, а влево к Дмитрову. Капитан Фигнер делал набеги в окрестностях Москвы, переодевался во Французский мундир и несколько раз съезжался и разговаривал с неприятелями, не быв ими узнан. Кроме всех сих партий, казачьи разъезды ходили проселками в тыл неприятельских войск, стоявших против Тарутинского лагеря. Подполковник Давыдов вызвался первый на партизанские действия в главной армии, чему поводом было следующее обстоятельство: Поручик Орлов, отправленный в Смоленск для получения сведений о пленном Генерале Тучкове, возвратясь рассказывал о беспорядках, совершавшихся в тылу Французской армии. «Она походит на Ксерксовы толпы, – прибавил Орлов, – и с сотней казаков можно нанести неприятелю много бед». Услышав слова сии, Давыдов испросил у Фельдмаршала отряд для налетов в тылу Французов и получил под свое начальство 50 гусар и 80 казаков. С ними пошел он, 25 Августа, к Юхнову и постоянно находился в окрестностях Вязьмы до прибытия туда армии в исходе Октября.