СС. Орден «Мертвая голова» - Хайнц Хёне

Район между Одером и Вислой оказался открытым для русских – его обороняли лишь разрозненные армейские части и отряды ополченцев, не имевшие единого командования. Чтобы их объединить и усилить, 23 января Гудериан предложил создать новую группу армий «Висла» под командованием фельдмаршала фон Вейхса, чей штаб был переброшен с Балкан в результате сокращения фронта. Гитлер с этим в принципе согласился, но кандидатура командующего вызывала у него возражения: «…Такое впечатление, что он переутомился. Есть кое-кто и получше: Гиммлер». Гудериан вспоминает: «Такое несообразное предложение меня напугало, и я постарался пустить в ход все мыслимые доводы, чтобы попытаться остановить идиотизм, затеваемый на злосчастном Восточном фронте. Но все впустую». Гитлер настаивал на кандидатуре Гиммлера и даже заявил, что он хорошо справился со своей задачей на Рейне, к тому же он – командующий резервной армией и располагает свежими силами. Когда Гудериан предложил обеспечить Гиммлера, совершенно ничего не смыслящего в стратегии, хотя бы минимальной помощью от Генштаба, фюрер отверг и эту идею. Гиммлер выбрал в начальники штаба бригадефюрера Ламмердинга, храброго, но неопытного генерала танковых войск СС, и окружил себя эсэсовскими командирами. Лишь позднее он допустил в свой штаб армейских офицеров.

Но, отбывая в свою новую Ставку в Дойч-Кроне 24 января, Гиммлер уже не чувствовал прежней чрезмерной самоуверенности, которая направляла его воинственные мечтания в «рейнский» период. На Восток он ехал в страхе – боясь непредсказуемых вспышек гнева диктатора. Рейхсфюрер слишком хорошо понимал, что не может позволить себе потерпеть новое поражение: тогда он сразу потеряет все, чего добивался, что создавал долгие годы. Времени нет абсолютно. Ему теперь обязательно нужно рапортовать о победах – немедленно и беспрерывно. Так что страх смешивался фанатичной решимостью.

Он собирал последние силы своей резервной армии; он приказал отрядам СС и полиции пройтись повсюду частым гребнем и найти людей, пригодных к военной службе; он формировал новые воинские части СС, хотя существующие дивизии из-за потерь сократились по численности до бригад; он вызвал к себе испытанных генералов СС, таких, как Штайнер. Нехватку войск он маскировал бессмысленным пафосом лозунгов «до последнего солдата, до последнего патрона» и воинственными заявлениями, которые должны были убедить гражданское население в наличии мощи, в которую он и сам не верил. Обращаясь к своим командирам, Гиммлер говорил: «Перед нами стоит та же задача, что и перед нашими предками несколько столетий назад, когда они воевали с аварами и монголами, а на юго-востоке – с турками и татарами. И тогда и теперь нашими единственно надежными союзниками были и остаются наши собственные силы и стойкость». В местной партийной газете он писал: «Чудеса происходят только в результате полного использования людских ресурсов и техники, напряжения всех сил тыла, и мы способны творить чудеса. Население Южной Померании осознает задачи момента, и фронт не только держится, но становится прочнее день ото дня».

Но пропаганда – это для других; самому-то Гиммлеру было ясно, что он движется к катастрофе. Суеверный сверх меры, даже более чем кто-либо другой в нацистской верхушке, он верил астрологам и прорицателям и сейчас считал, что звезды не благоприятствуют ему. Он послал 10-й корпус СС сдерживать советское наступление на Одер, но эта операция была обречена на провал. 29 января войска маршала Жукова вышли к Одеру и быстро сломили немецкую оборону. Гиммлер в отчаянии пытался контратаковать. Он двинул лучшие части СС на фланги Жукова в районе Шнайдемюля – изначально бесполезная затея. Немцев снова отбросили. Преследуемый поражениями, больше не уверенный в расположении фюрера, военачальник Гиммлер нашел убежище в болезни. Он зачастил в эсэсовский госпиталь в Гогенлихене, к своему старому товарищу доктору Гебхардту. Командующий группой армий появлялся в штабе всего на несколько часов в день, а в десять часов вечера война для него заканчивалась – он засыпал, и ни один офицер не рискнул бы его разбудить.

Теперь, когда Гиммлер в какой-то мере самоустранился. Гудериан решил сам нанести последний удар силами группы «Висла». Его план состоял во внезапности нападения на советские войска в районе Арнсвальде: оттеснить их на юг от Варты, освободить Померанию и таким образом обеспечить линии связи с Западной Пруссией. Для этого он предложил прикомандировать к штабу «Вислы» генерала Вальтера Венка и поручить ему руководство операцией, а на деле надеялся таким образом вовсе отстранить Гиммлера от командования. 13 февраля Гудериан изложил этот план Гитлеру в рейхсканцелярии, но диктатор быстро раскусил его игру. Гиммлер, бледный и растерянный, присутствовал при этом и вынужден был слушать, как фюрер и начальник штаба обсуждают его стратегические способности. Этот разговор велся на повышенных тонах, обе стороны не считали нужным скрывать своих эмоций.

Гудериан:

– К штабу рейхсфюрера надо прикомандировать генерала Венка, иначе успешное наступление там просто невозможно.

Гитлер:

– Рейхсфюрер в состоянии и сам руководить наступлением.

Гудериан:

– У рейхсфюрера нет ни опыта, ни достаточно компетентного человека в штабе, чтобы руководить наступлением единолично. Присутствие генерала Венка необходимо.

Гитлер:

– Я не разрешаю вам говорить мне, будто рейхсфюрер неспособен выполнять свои обязанности.

Гудериан:

– Все же я настаиваю на прикомандировании генерала Венка, чтобы вся операция могла быть успешно завершена.

Гитлер и Гудериан кричали, не желая уступать друг другу. Разгневанный фюрер ходил взад-вперед, потом вдруг остановился перед Гиммлером и сказал:

– Ну вот что, Гиммлер, генерал Венк прибудет в ваш штаб сегодня вечером и возьмет на себя руководство наступлением. – Обернувшись к Гудериану, Гитлер сухо улыбнулся: – Итак, продолжим совещание. Сегодняшнюю битву выиграл Генштаб.

Конец власти Гиммлера был уже близок, хотя этот план Гудериана и лопнул из-за того, что Венк попал в автомобильную аварию. Начальник Генштаба продолжал попытки отделаться от Гиммлера. Дважды он просил Гитлера сменить командующего группой «Висла» и дважды получал отказ. Отчаявшись, Гудериан решил сам обратиться к Гиммлеру с предложением оставить этот пост, но когда попал в Ставку рейхсфюрера, то узнал, что Гиммлер уже неделю лежит в клинике у своего друга Гебхардта, страдая от «жестокой инфлюэнцы». Бригадефюрер Ламмердинг спросил: «Не могли бы вы избавить нас от нашего командующего?»

Гудериан смог. 18 марта он явился к Гиммлеру в госпиталь. Узнав визитера, Гиммлер съежился под одеялом и закашлялся. Гудериан стал его утешать: конечно же вполне понятно, что рейхсфюрер при такой чудовищной занятости едва ли может уделять достаточное внимание еще и командованию группой армий, особенно теперь, когда здоровье пошатнулось. До Гиммлера дошло, и он тут же опять закашлялся. «А что скажет фюрер?» – пробормотал он. Гудериан выразил готовность помочь. Если рейхсфюрер не возражает, то он, Гудериан, сам отправится к фюреру и попросит освободить рейхсфюрера от должности командующего. Так и случилось.