Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

20 июня разведывательная информация о караване Айюбидов из Египта послужила толчком к действию, и на время споры стихли, но, когда 29 июня экспедиционные силы вернулись в Бейт-Нубу, противостояние возобновилось. Латинские очевидцы описывали, как «люди стенали и жаловались», «горевали» из-за того, что никак не могут попасть в Святой город. Французы сделали последнюю попытку инициировать начало наступления 3 июля, но без поддержки Ричарда она окончилась неудачей. К концу июля постоянные беспорядки практически обездвижили Крестовый поход. Поскольку пути вперед не было, христиане в конце концов смирились с неизбежным и неохотно начали отступать. Согласно Амбруазу, когда армия узнала, что люди «не смогут помолиться в церкви Гроба Господня, до которой оставалось всего четыре лиги, их сердца наполнились скорбью, и они повернули назад, такие разочарованные и сломленные, что никто и никогда не видел избранный народ в такой печали и унынии».[328]

Этот провал стал низшей точкой крестоносной карьеры Ричарда. Тем летом его вина заключалась в пагубном крахе командования. Его ошибка заключалась не в решении отказаться от осады Иерусалима — как и в январе 1192 года, он твердо держался требований военной науки и считал риск, связанный с атакой на Святой город, неприемлемым. Его вина заключалась в том, что он не обнародовал свою позицию еще в Аскалоне, не взял на себя строгий контроль над экспедицией и потом позволил латинским армиям снова приблизиться к Святому городу. Надежды на успех Третьего крестового похода и без того были небольшими после плохого управления Ричардом первым неудавшимся походом на Иерусалим в конце 1191 года. Теперь в июле 1192 года вторая неудача оказала катастрофическое влияние на мораль франков и нанесла смертельный удар удаче христиан в войне за Святую землю.

Летом 1192 года ситуация на Ближнем Востоке снова оказалась тупиковой. Султан пережил второе наступление крестоносцев в глубь страны и сохранил Иерусалим, но мусульманские армии были полностью изнурены, а империя Айюбидов находилась на грани краха. Третий крестовый поход, с другой стороны, не потерпел крупных поражений, но его боевая энергия оказалась безрассудно растраченной нерешительным лидерством. Франкское единство, недавно поддержанное избранием Генриха Шампанского номинальным королем латинской Палестины, теперь безвозвратно рухнуло. Латинские коалиционные силы распались (Гуго Бургундский и французы собрались в Кесарии). Лишенный необходимой людской силы и ресурсов, английский монарх был вынужден отказаться от своих планов открыть новый фронт в Египте. Одновременно он не переставал думать и тревожиться о событиях в Европе. В общем, поскольку ни у христиан, ни у мусульман не было сил, чтобы одержать решающую победу в палестинской войне, оставалось только одно — искать путь к миру.

Значительная часть лета была посвящена долгим переговорам — ведь каждая сторона хотела выторговать для себя наиболее приемлемые условия, стараясь использовать любые возможности для достижения дипломатических целей. Одна такая возможность появилась в конце июля 1192 года, когда Саладин попытался воспользоваться временным отсутствием Ричарда в Акре, поведя ударную силу на Яффу. Султану оставалось совсем немного до захвата порта — счет шел на часы, но тут на корабле подоспел Ричард Львиное Сердце (предупрежденный о нападении) и освободил франкский гарнизон. Сойдя на берег, король возглавил бесстрашную атаку и отбил нападение мусульман. Затем Ричард разбил лагерь за пределами Яффы и в последующие дни планомерно отбивал все попытки атаковать его позиции, несмотря на то что христиане находились в меньшинстве. Имея при себе лишь небольшой отряд преданных сторонников, среди которых были Генрих Шампанский, Роберт Лестер, Андре де Шовиньи и Гийом де л’Этан, король, как утверждают, «размахивал мечом, нанося быстрые удары, разя наступающих врагов, — он разрубал мусульман надвое сначала с одной стороны от себя, потом с другой». Какими бы ни были его недавние неудачи в роли лидера Крестового похода, он, безусловно, оставался великолепным воином, обладающим несомненным мастерством и грозной репутацией. Согласно мусульманским свидетельствам, около 4 августа Ричард даже выезжал в одиночестве с копьем в руках перед позициями Айюбидов, бросая явный вызов противнику, но никто из мусульман не выехал ему навстречу. Вскоре после этого Саладин приказал отступить, приведенный в ярость очевидным нежеланием войск вступать в бой, несмотря на все его призывы и увещевания.

По правде говоря, гнев султана — и нехарактерное упорство его солдат у стен Яффы — может быть, по крайней мере частично, объяснен тем фактом, что Ричард прибег к более нечестной (по мнению султана) тактике в дипломатической войне. К большому раздражению Саладина, его анжуйский противник стал предпринимать неустанные и все более успешные попытки установить дружественные отношения с ведущими эмирами Айюбидов. Уже в 1191 году Ричард проявил интерес к использованию потенциала соперничества и подозрительности между султаном и его братом аль-Адилем. Теперь, во второй половине 1192 года, когда переговоры ускорились, он снова прибег к этому ухищрению — восстановил связи с аль-Адилем, а также с другими мусульманскими правителями из ближнего круга Саладина. Люди, которых он избрал своей целью, вовсе не обязательно выказывали открытое неповиновение султану, но, как и все остальные, они видели, что Крестовый поход близится к завершению. И естественно, они понимали, что их роль в будущем устройстве может существенно измениться, если они выступят посредниками в мирном урегулировании.

Ричард намеренно не делал тайны из этих контактов, вероятно желая продемонстрировать Саладину, что его эмиры вовсе не стремятся к войне. Находясь у стен Яффы, 1 августа Ричард пригласил группу высокопоставленных командиров армии Айюбидов в свой лагерь. Целый вечер он развлекал их, говорил о вещах «и серьезных, и легкомысленных». К несчастью для Ричарда, преимущества, достигнутые таким образом, быстро сошли на нет, когда он в середине августа тяжело заболел. До этого момента английский король упорно требовал, чтобы Аскалон, с трудом восстановленный его собственными усилиями, остался в руках христиан, постоянно добавляя, что он лично будет в Леванте до Пасхи 1193 года. Однако к концу августа ослабленный лихорадкой Ричард прекратил споры.[329]