Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

– Господа и таны, ближайший час я намерен потратить на то, чтобы открыть вам свой план. План, который должен быть приведен в исполнение этой же ночью, до рассвета, и чтобы это произошло, мне нужно лишь ваше добровольное содействие. Я знаю, что то, что вы услышите, может вас шокировать, оттолкнуть от меня в отвращении и презрении, но если меня не поддержите вы, Мескии придет конец. Итак, вот чего я от вас хочу…

Час не потребовался, я уложился в половину отведенного самому себе времени. Когда я наконец замолчал, следя за изменением эмоций моих гостей, первым не выдержал Морк. Он резко встал, отчего его стул повалился на пол, и развернулся к дверному проему.

– Меския превыше всего, Марцеллус.

Он замер, перья на его затылке встопорщились.

– Это ваши слова, мой друг, слова, под которыми я, можно сказать, подписался. И вы говорили их искренне, я знаю. Но моя готовность на все и ваша готовность на все, это в сущности разные величины. Поэтому есть Паук, который стоит вне морали и пользуется дурной репутацией, но он есть, потому что он нужен. Мне не привыкать к грязи, а вы, мой добрый честный друг, готовы испачкаться? Господин Шанкарди, у вас есть какие-то проблемы со своей частью плана?

– Никаких, – каркнул коракси, поглядывая на орла.

– Господин Бур?

Промышленник, словно забыв о нас, углубился в изучение списка, который я ему предоставил.

– Я смогу собрать все это. Без проблем. Но что до винтовок системы Шолагаэ, я могу предоставить куда более совершенные системы Брюджа…

– Никакой самодеятельности. Именно то, что я запросил, и ничего другого. Мундиры?

– Все указанные размеры есть на наших складах. Это необычный выбор, придется аннулировать заказ, который был направлен на Восток, и отдать его вам.

– Тан л’Мориа?

– Да, тан л’Калипса?

– Помимо моего личного участия, вы упомянули некий особый вклад. Что под этим подразумевается?

– Волосы.

– Что, простите?

– Ваши белые волосы. Я давно мечтал побрить вас наголо, просто ради забавы, но никогда не мог представить, что мне действительно придется склонять вас к подобному. Вы согласны? Я бы побрился сам, но, увы, цвет не тот.

– Это не вопрос. У вас есть бритва?

– Вам ее передадут в соседней комнате. Там уже есть зеркало. Итак, Морк?

Решение далось ему с большим трудом, и это понятно, ибо я принуждал авиака не только пойти против всего, что он отважно защищал, предать все, во что он свято верил, но и согласиться на весьма сомнительный с точки зрения простейшей человечности… или авиачности, поступок.

– Меския превыше всего. Но после я подаю в отставку.

– Я тоже, – кивнул я. – Уже решено. Таким образом я прошу вас приступить к подготовке. У вас ночь, а следующий день войдет в историю. Опоздание недопустимо.

Трое покинули Эммерфельт сразу, четвертый остался. Его присутствие рядом со мной требовалось вплоть до конца операции. Странно видеть лысого тэнкриса. Наш народ не теряет волос на голове и не растит волос на лице. Маскимум – высокие залысины и небольшие бачки, ничего более. Впрочем, у л’Калипса оказался правильный, можно даже сказать, красивый череп. Порой меня бесило, насколько безупречным мог быть этот тан.

– Все здесь. – Инчиваль передал мне пакет с волосами. – Теперь мы можем уйти?

– Идем. Тан л’Калипса, не отставайте.

– О, я рядом. Необычное ощущение, никогда не был безволосым.

– У вас будет время на ощупывание скальпа. А пока… Что вы делаете?

– Подержите, тан л’Файенфас.

Безупречный тан передал моему другу свою трость и цилиндр, после чего начал расстегивать пальто. Блеснули серебряные пуговицы, мягко засветилась безупречная белизна кителя. Мундир офицера дивизии «Равендорвфф».

– Предусмотрительность – это все для истинного тана.

– Полагаю, сабля, офицерский плащ и пикельхельм в вашем экипаже?

– Конечно! С собой я взял лишь револьвер и кинжал на всякий случай. Думаете, это излишне?

– Ничуть, но пока что вам кителем лучше не сверкать. Думаю, большинство горожан не отличат пехотинца от артиллериста, солдата колониальной армии от служащего регулярных войск, но в нынешнее время люди в форме и при оружии пугают старкрарцев, как призраки черного мора.

– Да, Император изнежил свой народ.

Мы направились в Череп-На-Костях, лишь немного отставая от Шанкарди, который должен был оперативно подготовить все для нашего визита. Точнее, всех. Всех, кого я ему назвал, всех осужденных за убийство, изнасилование, измену, шантаж, похищение. Всех, чья вина доказана перед имперским правосудием и кто приговорен к высшей мере, а также к пожизненной каторге без права на амнистию. Всего должно набраться более трех сотен душ. Ровно столько, сколько мне и требуется.

В тюремном дворе уже ждали грузовые стимеры с моими агентами, под присмотром надзирателей. Гарнизон Черепа-На-Костях – маленькая, хорошо обученная армия, подчиняющаяся исключительно коменданту тюрьмы. Плевать, кто это, они будут абсолютно верны тому, кто имеет над ними официальную власть. В свое время именно Ночная Стража занималась набором и проверкой персонала тюрьмы, ища опытных и безжалостных служащих с особым складом ума и характера. Им можно было доверять.

Начальник лично проводил нас в подземелья своего учреждения, где все уже подготовили. Я и еще ровно двадцать четыре моих агента получили запрошенные мной кожаные фартуки и инструменты.

– Инчиваль, уходи. И вам, л’Калипса, не нужно быть рядом.

– Боитесь, что запачкаю китель?

– Нет, он и так будет испачкан к утру Йоля. Просто есть вещи, которые я должен делать исключительно сам. – Я перевел взгляд на своего друга. – Есть вещи, к которым ты не желаешь возвращаться. Уходите. Прошу.

Первую партию заключенных в кандалах ввели в просторный подземный зал уже через десять минут. Двадцать пять душ, двадцать пять преступников, двадцать пять жертв. Многих из них я знал лично. Многих лично посадил. Многие из них были некогда неприкосновенными уличными баронами, которых взял за горло л’Зорназа. Многие пользовались авторитетом даже из-за решетки. Иные же были мелкими сошками, но оказались наравне с господами ночного народа в эту ночь и этот час.

– Приступим. – Хотя я верю в своих подчиненных и знаю, что среди них не осталось места слабонервным, я не могу требовать от них инициативы в том, что нам предстоит сделать. Поэтому инициативу я проявил сам.

Энрих Ордман, один из главарей банды «Ормааль», схваченный л’Зорназа не далее чем пять дней тому назад, попытался что-то сказать, видя, как к нему приближаюсь восставший из мертвых я с ножом. Но он не успел сформулировать мысль. Я полоснул его ножом по горлу и толкнул на пол. Затем перешел к следующему и уже под вой двух дюжин глоток убил и его. Не все дознаватели успели промокнуть ножи в крови, я прирезал восьмерых, когда мои подчиненные наконец осмелились приступить к работе. Но за первой партией последовала вторая, и там уж за работу взялись все. Дело пошло быстро, хотя наши жертвы и сопротивлялись. Крики убиваемых и запах крови заполнили подземелье от пола до потолков. Сама кровь текла по каменному полу и обильно покрывала стены. Все это ввергало жертв в ужас, словно стадо баранов перед воротами скотобойни, но надзиратели безжалостно и упорно подтаскивали все новых и новых преступников к нам, палачам-мясникам в кожаных фартуках, а мы наносили точные удары, и умирающих оттаскивали в сторону. Шесть подходов по двадцать пять душ: люди, люпсы, авиаки, дахорачи. С последними особенно трудно, но да ничего. Справились. Достаточно было потушить свет и действовать быстро.