Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Но я не собиралась идти и указывать ей на ошибки. Пусть онане богиня, а вампир, но я попробовала ее силы и в ее черный список попадать нехочу.

При той ее силе, которая текла через меня как буйный ветер,теплый и полный запаха незнакомых мне цветов, я даже прокалывать ее пузырь нехотела. Уже много дней я так хорошо себя не чувствовала. Повернувшись снова кзеркалу, я увидела в глазах всю ту же разлитую черноту. Мне следовало быиспугаться или закричать, но я не боялась, а мысль у меня была одна:"Здорово".

- А у тебя глаза вернутся к норме? - спросил он, и в егоголосе снова прозвучала напряженная нотка страха.

- В конце концов да, но если мы действительно хотим получитьответы на свои вопросы, надо вернуться и спросить у нее.

Он резко кивнул - в смысле "иди, я за тобой", и японяла, что Эдуард не хочет, чтобы я шла сзади. Он думал, что она мною владеет.Я спорить не стала - просто вышла в двери первой и отправилась говорить сИтцпапалотль. Оставалось надеяться, что Рамирес не пытался надеть на неенаручники. Ей бы это не понравилось, а то, что не нравится ей, не нравится и еепочитателям, а это пара сотен вампиров. А сколько ягуаров-оборотней, я даже ине знала. Очевидно, питание предназначалось не им. Но это целая армия, аРамирес не прицел с собой столько полицейских сил.

Рамирес ни на кого наручники надевать не стал, нодополнительное подкрепление вызвал. В комнате появились еще четверо патрульныхи двадцать ягуаров-оборотней. Публика на все это смотрела как на продолжениеспектакля. Ну, если они смогли высидеть то, что произошло с Сетом, то смогутвысидеть и действия полиции.

Когда мы появились в зале, я шла впереди Эдуарда, он -сзади. Так мы и поступали часто, когда кому-то из нас надо было в следующиенесколько минут командовать. Пусть даже вместо глаз у меня черные ямы, ноЭдуард по-прежнему доверял мне, зная, что я смогу разрулить ситуацию. Приятнотакое осознавать.

Ягуары шли между столами, пытаясь обойти копов с флангов.Патрульные держали руки на пистолетах в расстегнутых кобурах. Очень мало надобыло, чтобы оружие вылетело на свет и началась потеха. Было бы позорно устроитьперестрелку, если вампиры ведут себя тихо и никого не трогают.

Один из ягуаров снова пошел вперед, пытаясь замкнуть круг, вкотором стояли копы. Я тронула его за руку. Его сила задрожала у меня на руке,и на этот порыв ответила не только моя сила и не только метки. Он посмотрел наменя, и то ли увидел ее глаза, то ли ощутил ее силу, и я сказала:

- Назад, вернись к остальным.

Он послушался. Какой прогресс. Только бы и полиция оказаласьстоль же благоразумной.

Я обернулась к полицейским и двинулась к ним. Один из новыхвыругался сквозь зубы, держа руку на пистолете, а другую вытянув, какрегулировщик:

- Ближе не подходите.

- Рамирес! - позвала я, постаравшись, чтобы он меня услышал.

- О'кей, она с нами, - сказал он.

- А глаза? - не унимался патрульный.

- Она с нами. Пропустить немедленно.

Голос звучал тихо, но внушительно.

Патрульные раздвинулись, как занавес, тщательно стараясь недотрагиваться до меня, когда я прошла мимо. Вряд ли можно их обвинять, хотя мнеи хотелось. Наконец я оказалась у стола, сопровождаемая Эдуардом, а нервныепатрульные остались стоять за ним. Через стол я уставилась на Итцпапалотль.Пинотль был рядом с ней, но за руки они уже не держались. Глаза у него так жепочернели, как у меня, а у нее - нет. Как ни странно, но с откинутым капюшоном,с тонкими чертами лица и нормальными глазами она из нас троих была больше всехпохожа на человека.

Рамирес разложил на столе некоторые из своих фотографий.

- Скажите нам, что это. - Похоже было, что вопрос этот онзадавал не в первый раз.

Она посмотрела на меня.

- Ты знаешь, что это такое? - спросила я.

- Честно говоря, нет. Судя по виду, это мог сделать один изнаших мастеров, но камни в глазах появились вместе с испанцами. Я не могуузнать все элементы символики.

- Но некоторые можешь.

- Да, - сказала она.

- И что именно ты узнаешь?

- Тела у подножия - это те, которых ты пьешь.

- В смысле - так, как сегодня выпили Сета?

Она кивнула.

- А что статуэтка держит в руках?

- Это может быть что угодно, но мне кажется, это какие-точасти тела. Сердце, или кости, или что-то другое, но ни один бог не питается...- она нахмурила брови, подыскивая слово, - кишками, требухой, внутреннимиорганами.

- Складывается в картину, - сказала я.

Рамирес рядом со мной пошевелился, будто ему не терпелосьсказать, еще как складывается. Но он промолчал, поскольку был профессиональныйкоп, а она разговаривала со мной.

- Ты видела то, что... - Настал мой черед подбирать слова.Если полиция узнает, что сделал Ники, ему автоматически грозит смертныйприговор. Но если честно, он его заслужил. Высосанные им вервольфы не былидобровольными жертвами. А он их кроил и сшивал, зная, что они живы, состряпализ них того монстра за стойкой. Одно из самых страшных существ, какое только явидела в жизни, а это немало. Я приняла решение, хотя знала, что Ники оно будетстоить жизни. - То, что сделал Ники Бако?

Она кивнула:

- Я видела. Это есть осквернение великого дара.

- Его Мастер этим набирает силу, как набираешь ты?

- Да, и Ники Бако тоже набирает силу, как Пинотль. Как тытолько что.

- Он может передавать эту силу другим? Например, стаевервольфов?

Она задумалась, склонив голову набок, потом кивнула.

- Этой силой можно делиться с оборотнями, если у тебя естькакая-нибудь связь с ними мистической природы.

- Он - варгамор местной стаи.

- Мне незнакомо слово "варгамор".

Да, это был волчий термин.

- Это означает их колдуна, их брухо, который связан состаей.

- Тогда он вполне может делиться с ними силой.

- Ники сказал, будто не знает, где лежит этот бог.

- Он лжет, - ответила она. - Такую силу нельзя набрать, некасаясь руки своего бога.

Я это уже поняла из образов, которые меня заполняли, нохотелось, чтобы она подтвердила.

- Значит, Ники способен отвести нас туда, где прячется этотбог?

- Он знает, - кивнула она.

- Не вызывает ли у тебя проблем, что мы собираемся выследитьи убить бога из твоего пантеона?