Изображение военных действий 1812 года - Михаил Барклай-де-Толли

Вы исполните обязанность вашу относительно к нему, вы себя оправдаете пред Россиею. Я молод, мне не станут верить. Я буду писать – не заслужу внимания; буду говорить – почтут недовольным, осуждающим все новое, осрамят и бросят. Но верьте, ваше сиятельство, что это меня не устрашает.

Когда гибнет все, то грозит Отечеству срам, не только опасность, там нет боязни частной, там нет выгод личных. Я не боюсь и от вас не скрою, что писал, но молчание, слишком продолжающееся, есть уже доказательством, что мнение мое почитается мнением молодого человека. Я буду писать еще и все, что вы делали и в чем встречено вами препятствие, изображу.

Я люблю Вас, вы благодетельствовали мне, а потому самого государя спрошу я, писали ли вы к нему или хранили виновное молчание? Так, достойнейший начальник! Вы будете виноваты. Если вы не хотите, как человек, усматривающий худое дел состояние, разумеющий тягость ответственности взять на себя командование, я Вас, при всем уважении моем, разуметь буду великодушным уступить другому, но, согласитесь на то, тогда только назначится человек, по обстоятельствам приличный.

Пишите, ваше сиятельство, или молчание ваше будет обвинять вас.

* * *

Ваше сиятельство!

Имеете право нас бранить, но только за оставление Смоленска, а после мы вели себя как герои! правда, что не совсем благоразумно, но и тогда можно быть еще героями. Когда буду иметь счастье вас видеть, расскажу вещи невероятные. Смоленск необходимо надобно было защищать, но заметьте, ваше сиятельство, что их доселе нет в Ельне, следовательно все были они у Смоленска, а мы не так были сильны после суточной города обороны.

Наконец, благодаря Бога, хотя раз предупредили мы ваше желание.

Вам угодно было, чтобы мы остановились, дрались, прежде получения письма вашего получил уже я о том приказание. Почтеннейший благодетель! теперь вам предлежит дать нам помощь. Пусть согласие доброе будет залогом успеха. Бог благословит предприятие наше, если Он защищает сторону правую, нам будет помощником.

Представьте ваше сиятельство, что два дни решат участь сильнейшей в Европе империи, что вам судьба представляет сию славу, и самая неудача не должна бы отнять у нас надежду. Надобно противостоять до последней минуты существования каждого из нас. Одно продолжение войны есть способ вернейший восторжествовать над злодеями Отечества нашего.

Боюсь, что опасность, грозя древней нашей столице, заставит прибегнуть к миру. Но сии меры слабых и робких. Все надобно принести в жертву с радостью, когда под развалинами можно погребсти врагов, ищущих гибели Отечества нашего. Благоволит Бог! Умереть россиянин должен со славою.

P. S. Не гневайтесь, что удержал посланного.

Письмо Графа Ф. В. Ростопчина к Князю П. И. Багратиону от 6 августа 1812 г.

Из матушки каменной Москвы.

Ну-ко, мой отец, генерал по образу и подобию Суворова! поговорим-ка с глазу на глаз, а поговорить есть о чем! что сделано, тому так и быть. Да не шалите вы вперед и не выкиньте такой штуки, как в старину князь Трубецкой и Пожарский. Один смотрел, как другого били. Подумайте, что здесь дело не в том: бить неприятеля, писать реляции и привешивать кресты! Вам слава бессмертная: спасение Отечества, избавление Европы, гибель злодея рода человеческого. Благодарен зело за письмецо. – В Москве говорят: дай лишь волю, а Багратион пужнет.

Мне все кажется, что он вас займет, да и проберется на Полоцк, на Псков, пить невскую воду. Милорадович с 31000 славного войска стоит от Калуги к Можайску. У меня здесь до 10000 из рекрут формируется. Силы Московской в семи смежных губерниях до 120000. И тут прелихая есть конница. У обезьяны Лобанова 26000 свежей пехоты.

Деньги есть на нужду, и хлеба будет досыта. Неужели после этого и с всем этим Москву осквернит француз! Он говорил, что про…т Россию и сделает из ней бл…ь, а мне кажется, что она цел…й останется. Ваше дело ее сберечь! а наше держать в чистоте. У меня здесь так смирно, что я и сам дивлюсь. Счастие, что любят и слушаются. Пришаливают французы, сперва я просил, чтобы жили смирно, потом грозил; потом посылал за город гулять в Пермь и в Оренбург.

Не унимаются. Ну и пошел драть, заговорил мой повар Турне о вольности и что затем идет Наполеон. Люди мои тотчас донесли: на другой день Турне на конной отдули плетьми – и в Тобольск; опять заговорил M-r Mouton. Этого люди в том доме, где он жил, сперва побили, а потом привели на съезжую[86], этого отдуют кнутом. Впрочем, злоба к Бонапарту так велика, что и хитрость его не действует.

И эта пружина лопнула, а он наверное шел на бунт. Князь Кирила на старости лет пустился сводничать невестами, хочет женить Хованского князя Василия Алексеевича на вдове Мамоновой, и ему же помогает тут Цицианов князь Дмитрий Евсеевич. Я, право, в ус не дую, мне все кажется, что это дурной сон, а страшен сон, но милостив Бог.

Засим обнимаю и точно пребываю без слов и без лести и просто по чести

P. S. Тех офицеров, кои ранены и могут доехать до Москвы, присылайте прямо ко мне: я тремстам найду покой, в моем доме городском на Лубянке 50 кроватей, и все хотят ходить и беречь героев – защитников Отечества

Рескрипт Князю Голенищеву-Кутузову от 8 августа 1812 г.

Князь Михаил Ларионович!

Настоящее положение военных обстоятельств наших действующих армий, хотя и предшествуемо было начальными успехами, но последствия оных не открывают еще той быстрой деятельности, с каковою надлежало бы действовать на поражение неприятеля. Соображая сии последствия и извлекая истинные тому причины, я нахожу нужным назначение над всеми действующими армиями одного общего главнокомандующего, которого избрание, сверх воинских дарований, основывалось бы и на самом старшинстве.

Известные военные достоинства ваши, любовь к Отечеству и неоднократные опыты отличных ваших подвигов, приобретают вам истинное право на сию мою доверенность. Избирая вас для сего важного дела, я прошу Всемогущего Бога, да благословит деяния ваши к славе российского оружия и да оправдает тем счастливые надежды, которые Отечество на вас возлагает.

Пребываю к вам всегда благосклонный.

Письмо графа Ф. В. Ростопчина к князю П. И. Багратиону от 12 августа 1812 г.