Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский

Рузвельт отправился в Гайд-Парк, где отметил Рождество. Именно оттуда он, не желая откладывать, 24 декабря в очередной «беседе у камина» отчитался перед соотечественниками о своей поездке: подробно рассказал о достигнутых договоренностях, назвал Черчилля «великим гражданином», а Чан Кай-ши — «непобедимым военным руководителем».

Что же касается Сталина, то американский президент явно подпал под его демоническое обаяние. Советский лидер умел, когда это ему было необходимо, так играть свою роль, что самые умудренные зрители верили в его искренность и добросердечность. Обращаясь к радиослушателям, Рузвельт повторил то, что неделей раньше высказал советскому дипломату: «Я отлично поладил с маршалом Сталиным. Этот человек сочетает в себе огромную, непреклонную волю и здоровое чувство юмора; думаю, душа и сердце России имеют в нем своего истинного представителя. Я верю, что мы и впредь будем отлично ладить и с ним, и со всем русским народом».

Президент, разумеется, ничего конкретного не говорил о планах высадки союзных войск на французской территории, но вполне ясно дал понять, что боевые действия будут происходить не только на существующих фронтах: «…круг замкнется крупнейшим наступлением американских и британских сил с других направлений».

Рузвельт был весьма решителен в оценке послевоенных перспектив участия США в решении дел земного шара. Он высмеял «жизнерадостных идиотов», надеявшихся, что никакие войны им не будут угрожать, как только американцы вернутся домой и запрут за собой двери. Президент сформулировал идею создания такого мирового порядка, в условиях которого можно будет применять силу ради поддержания мира. Это была еще одна заявка на руководящую роль США в решении послевоенных проблем.

Несколько позже срока, определенного на Тегеранской конференции, 6 июня 1944 года вооруженные силы союзников начали высадку в Нормандии, открыв таким образом новый фронт в Западной Европе. В первый же день операции «Овер-лорд» на французском берегу закрепились 150 тысяч американцев, англичан и канадцев, обеспечив дальнейшее расширение плацдарма, а затем наступление вглубь страны.

На следующее утро как раз пришлась очередная президентская пресс-конференция. Рузвельт начал ее словами: «Думаю, сегодня у нас приятная встреча. Судя по выражению ваших лиц, вы все, пришедшие сюда, настроены точно так, как те безвестные молчаливые люди, которые стоят по эту сторону стола (имелись в виду помощники и советники президента, упросившие его дать им возможность присутствовать на знаменательной встрече с прессой. — Г. Ч.). Они пришли ненамного раньше. На всех лицах улыбки!» Правда, по существу президент мог сообщить очень немногое — лишь то, что десантирование началось в точном соответствии с планом.

Через неделю, 12 июня, Рузвельт, убедившись в том, что операция проходит успешно, посвятил ей свое очередное радиообращение к нации. При этом он подчеркнул, что военные действия идут и на других фронтах, Германия приперта к стене — «точнее к трем сразу!». Дела идут хорошо, говорил он, но война не окончена — необходимо идти на Берлин. Президент воспользовался случаем, чтобы призвать американцев покупать облигации очередного военного займа. «Внести средства, необходимые для окончательной победы, — это для каждого из нас надежный способ проявить верность тем, кто отдал или в эту минуту отдает за нас свои жизни».

Уже осенью 1943 года, когда наметился решающий перелом в ходе войны, Рузвельт стал задумываться над дальнейшей судьбой американских военнослужащих, которые возвратятся на родину. Президент был убежден, что страна, обязанная им победой, должна позаботиться об их будущем. В октябре им был внесен в конгресс закон о правах солдата.

Ему предшествовал другой законопроект — об участии военнослужащих в выборах. Механизм подачи голосов фактически лишал реальной возможности участвовать в голосовании примерно 11 миллионов солдат и офицеров, находившихся далеко от родины. В январе 1943 года в послании конгрессу Рузвельт просил рассмотреть вопрос об упрощении процедуры, чтобы служащие в армии и на флоте имели реальную возможность демократическим путем участвовать в решении вопросов, волнующих страну. Неожиданно против этого ополчились некоторые сенаторы — они подозревали, что своими предложениями президент стремится обойти правило об уплате налога на голосование, резко расширить участие в выборах негров и, главное, обеспечить себе поддержку военных на президентских выборах 1944 года: солдат, мол, поведут ротами на избирательные участки, и голосование будет явно в пользу верховного главнокомандующего. Последнее соображение, надо сказать, было не лишено смысла. В результате сенат отложил рассмотрение вопроса, по существу, похоронив закон о голосовании военных.

В этих условиях Рузвельт и его кабинет тщательно готовили новый законопроект.

На этот раз обсуждение проходило довольно долго и порой становилось острым. Некоторые конгрессмены считали льготы, которые президент предложил предоставить возвращавшимся с фронта солдатам, так называемым джи-ай, чрезмерными. Но Рузвельт упорно стоял на своем, разъясняя, что сам термин джи-ай этого настоятельно требует. Ведь джи-ай (GI — Government Issue) означает «проблема правительства», а раз так, то забота о солдате должна лежать на государстве.

В конце концов «билль о правах джи-ай» (официально он назывался Актом о реадаптации военнослужащих), даже более благоприятный для возвращавшихся с фронта, нежели первоначальный проект, был утвержден и подписан президентом 22 июня 1944 года. Он предусматривал выделение средств на образование и профессиональную подготовку демобилизованных солдат и сержантов, предоставление им беспроцентных займов на строительство или покупку домов при низком вступительном взносе. Бывшие военнослужащие должны были получать еженедельно 20 долларов в течение пятидесяти двух недель (выплата прекращалась досрочно, как только ее получатели находили работу). Бывшим военнослужащим гарантировалась бесплатная учеба на всех уровнях, от общеобразовательной школы до университета и соискания ученой степени, в течение года плюс срок службы в вооруженных силах, то есть для подавляющего большинства в течение четырех-пяти лет. Специальные пункты закона предусматривали льготные условия лечения.

Закон позволил примерно восьми миллионам американцев получить образование или производственную подготовку, а двум с половиной миллионам обзавестись собственными домами. Его осуществление внесло вклад в изменение лица Америки — резкое повышение образовательного уровня населения, переселение американцев из грязных и закопченных городских центров в удобные просторные и зеленые пригороды. «Это — яркое напоминание мужчинам и женщинам, состоящим на военной службе, что американский народ не собирается бросить их на произвол судьбы», — провозгласил президент, подписывая закон.

Закон о джи-ай был отнюдь не единственным мероприятием по существенному повышению уровня жизни американцев. Уже со второй половины 1943 года благодаря невиданному развертыванию производства стала складываться возможность увеличения выпуска товаров не только военной необходимости, но и гражданского спроса. Фактически система карточного распределения продуктов, не будучи официально отменена, умерла сама собой.