Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки - Роберт Сапольски

А если у вас просто брат или сестра? Из главы 8 мы помним, что у нас с братьями и сестрами 50 % общих генов[301]. Следовательно, с эволюционной точки зрения одинаково, будет ли у вас один ребенок или же вы погибните, чтобы ваш брат или сестра смогли родить двоих. Сводные братья и сестры имеют четверть общих с вами генов, значит, жертвовать собой имеет смысл лишь ради четверых детей своих сводных братьев и сестер. Подобный счет можно продолжить.

Генетику Джону Бёрдону Сандерсону Холдейну, которого спросили, пожертвует ли он своей жизнью ради брата, приписывают следующий ироничный ответ: «Я с радостью положу свою жизнь за двух братьев или восьмерых кузенов». Ведь можно передать копии своих генов как размножаясь самостоятельно, так и помогая родственникам оставить потомков – особенно близким родственникам. Гамильтон формализовал эту мысль в уравнении (носящем ныне его имя), связывающем затраты и выгоды от помощи родственнику со степенью родства с ним. В этом и заключается суть родственного отбора[302]. У многих видов выбор того, с кем дружить, с кем конкурировать, с кем спариваться, решительно зависит от степени родства.

У млекопитающих родственный отбор со всей монументальной очевидностью начинает проявляться сразу после рождения: самки редко выкармливают чужих детенышей. Затем у многих приматов мать младенца и уже подросшей дочки может иногда использовать свою родственную связь – со всеми последующими плюсами и минусами, – отдав старшенькой понянчить новорожденного малыша. Для матери плюсом является возможность добыть себе пищу без висящего на шее детеныша, а минус в том, что малыш отдан в неопытные руки. Что же касается юной самки, то ей полезно получить урок материнства, и это плюс для нее. А минусом будут потраченные на чужого малыша усилия. Линн Фэрбенкс из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе подсчитала плюсы и минусы подобного «подкидного» материнства, включая и повышенное выживание потомства у самочек с опытом нянек. И кто же чаще выступает в роли таких нянек? Сестры новорожденного малыша{549}.

Своеобразным расширением «подкидного» материнства является кооперативное размножение у обезьян Нового Света, например игрунок. В их семьях размножается только одна самка, а остальные – как правило, младшие родственники – помогают ухаживать за детенышами{550}.

Самцы тоже могут ухаживать за детенышами, но это зависит от степени их уверенности в отцовстве{551}. У игрунок, которые формируют устойчивые связи в паре, самцы выполняют бо́льшую часть работы по уходу за малышами. А у павианов все наоборот: самка спаривается со многими самцами в период половой охоты, потому вероятных отцов (тех, кто спаривался с ней на пике эструса) несколько. И они могут внести свой вклад в воспитание детеныша, лишь участвуя в драках на его стороне[303].

Для многих приматов частота груминга у двух особей зависит от их родства. Самки павианов, например, проводят всю жизнь в родной группе, тогда как самцы в период созревания отправляются на поиски новой. Из-за этого у взрослых самок складываются сложные сотруднические родственные связи и они наследуют свой доминантный статус от матерей. У шимпанзе все не так. Подросшие самки уходят из семьи, а самцы остаются и, став взрослыми, формируют родственные отношения взаимовыручки (например, когда группа родственных самцов нападает на одинокого самца из соседней группы). И у лангуров если самка защищает своего детеныша от самца-новичка, то ей чаще всего помогают пожилые родственницы.

Более того, приматы понимают, кто кому родственник. Дороти Чени и Роберт Сейфарт из Пенсильванского университета в ходе изучения группы диких верветок заметили, что если животное А ведет себя скверно по отношению к Б, то Б в дальнейшем будет с большой вероятностью вести себя скверно по отношению к родственникам А. И если А поступает гадко по отношению к Б, то родственники Б отплатят А той же монетой. Но ведь и это еще не все – если А поступает гадко по отношению к Б, то родственники Б будут плохо поступать с родственниками А{552}.

Чени и Сейфарт провели изящные эксперименты, записав на магнитофон крики каждой верветки в данной группе. А потом неподалеку от группки обезьян ставили в кустах динамик и проигрывали, к примеру, жалобный крик детеныша. Услышав крик, самки оглядывались на мать крохи: «Надо же – малыш Мадж пищит. И что она предпримет?» (Заметим – это также показывает, что обезьяны узнают друг дружку по голосу.)

А в экспериментах с дикими павианами Чени и Сейфарт поступали еще интереснее. Они дожидались, пока две неродственные самки усядутся рядышком, и проигрывали из кустов одну из трех возможных записей: а) где дерутся родственницы обеих обезьян; б) где родственница одной из них дерется с посторонней обезьяной; в) где дерутся неродственные для обеих самки{553}. Если в драке участвовала родственница одной из обезьян, то она, слушательница, смотрела в сторону кустов дольше, чем в случае драки посторонних самок. А если свару устраивали родственницы обеих слушательниц, то высокоранговая сгоняла с места низкоранговую – мол, знай свое место, соблюдай субординацию.

В другом исследовании павианам смоделировали виртуальную реальность{554}. Вот есть доминантный павиан А и подчиненный павиан Б. Записали их крики, а затем, нарезав и перемешав в нужных комбинациях (спасибо новым достижениям в звукозаписи!), давали прослушивать остальной группе. Если А издает крик доминирования, а Б – подчинения, то никто и не оглянется на кусты. Скучно, все как обычно: А>Б. Но вот А издает крик подчинения в ответ на доминантный голос Б – обезьяны поменялись рангами! – и все поворачивают головы. («Мы не ослышались? Это правда?») В третьем сценарии проигрывалась смена рангов между двумя родственниками. И снова ноль внимания на кусты, потому что это неинтересно: «Семья, что с них взять, пусть сходят с ума, как хотят. Посмотрели бы на мою семью – мы тоже то деремся, то обнимаемся». Павианы различают равно и ранг, и степень родства особей.