Мозаика Парсифаля - Роберт Ладлэм

— И вы не знаете... Боже мой! Значит, моя казнь была санкционирована. Вами.

Президент кивнул. Его нордический лик смягчился, из глаз исчезло выражение охотника, выслеживающего дичь.

— Будет позволено приговоренному к смерти спросить — почему?

— Пойдемте со мной, — сказал Беркуист, вставая из-за панели. — Наступило время конечной фазы вашего образования, мистер Хейвелок. Молю Бога, чтобы вы оказались к ней готовы.

Они вышли из зала и очутились в коротком белом коридоре, охраняемом здоровяком с нашивками мастера-сержанта; его лицо и знаки отличия на груди свидетельствовали, что он прошел немало важных баталий. При появлении президента он вытянулся по стойке смирно. Верховный главнокомандующий кивнул и последовал к широким черным дверям, углубленным в стене. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не просто дверь. Из-за плеча Беркуиста Майкл увидел массивную стальную панель, напоминающую вход в бомбоубежище, с круглой рукояткой вместо ручки и пластинкой сенсорного устройства. Президент приложил к датчику правую ладонь. По сенсору пробежал ряд цветных огоньков. Затем они остановили свой бег, образовав бело-зеленую полосу. Левой рукой Беркуист взялся за рукоятку. Огоньки побежали вновь. Когда они замерли, на приборе остались гореть три зеленые точки.

— Убежден, что вам известно о подобных устройствах больше, чем мне, — сказал Беркуист. — Могу добавить, что эту дверь могу открыть только я... И еще один человек в случае моей смерти.

Значение последней фразы было совершенно очевидно и не требовало комментариев. Президент открыл тяжеленную дверь, протянул руку и коснулся невидимой пластинки на ее внутренней стороне, отключая следующее контрольное устройство. Еще раз кивнув солдату, он жестом пригласил Хейвелока следовать за собой. Они вошли внутрь. Мастер-сержант подошел к стальной двери, закрыл ее, повернув колесо в нужную позицию, запер замок.

Интерьер комнаты был вполне аскетичен — голые стены, отсутствие мебели, если не считать продолговатого стола с пятью стульями вокруг; перед каждым — блокноты, заточенные карандаши и пепельницы. Слева — машинка для уничтожения документов, тишину нарушало лишь гудение кондиционера. В этом помещении, предназначенном для суперсекретных и срочных совещаний, был еще киноэкран, а у дальней стены на треноге — проектор необычной формы и маленький пульт управления.

Чарлз Беркуист молча подошел к пульту, приглушил освещение и щелкнул выключателем проектора. На экране вспыхнуло изображение двух фотографий, разделенных темной вертикальной полосой. На каждой был изображен текст каких-то документов, похоже оформленных, но, очевидно, разных по содержанию. Майкл вгляделся в экран, чувствуя, как его охватывает ужас.

— Здесь изображена суть того, что мы именуем «Парсифаль», — тихо сказал президент. — Вы помните последнюю оперу Вагнера?

— Не очень хорошо, — ответил Хейвелок, почти утратив дар речи.

— Не важно. Обратите внимание лишь на то, что как только Парсифаль получал копье, фигурировавшее при распятии Христа, он приобретал способность исцелять раны. В нашем случае все наоборот. Тот, кто получит эти документы, будет способен нанести смертельную рану всей планете.

— Я... я не могу... в это поверить! — прошептал Хейвелок.

— Я тоже хотел бы не верить этому, видит Бог, — откликнулся Беркуист. — Слева — текст договора между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом о нанесении совместного ядерного удара по территории Китайской Народной Республики. Цель — уничтожение всех военных объектов, правительственных центров, гидроэлектростанций, систем связи и семи крупнейших городов от маньчжурской границы до Южно-Китайского моря. — Президент выдержал паузу. — Справа — текст договора между Соединенными Штатами и Китаем об аналогичном совместном ядерном ударе по Советскому Союзу. Различия минимальны и имеют жизненно важное значение лишь для тех миллионов простых людей, которые сгорят или не сгорят в пламени атомного пожара. В этом договоре на пять городов больше, включая Москву, Ленинград и Киев, — двенадцать городов должны быть стерты с лица земли... Наша страна заключила два отдельных соглашения: одно — с Советским Союзом, второе — с Китайской Народной Республикой. В обоих случаях мы обязались использовать всю нашу ядерную мощь, чтобы, объединив усилия с партнером, уничтожить общего врага. Диаметрально противоположные обязательства. Соединенные Штаты оказываются в роли шлюхи, которая обслуживает двух взбесившихся жеребцов. Массовое уничтожение. Мир получает ядерную войну, мистер Хейвелок, с гениальной точностью спланированную Энтони Мэттиасом — суперзвездой.

— Это же... безумие! — прошептал Хейвелок, не отрывая глаз от экрана. — И мы — партнеры с каждой из двух стран? Любой из договоров обязует нас нанести ядерный удар — первый удар?

— И второй, и третий, если потребуется, с атомных подводных лодок, дежурящих у берегов Китая и России. Два безумных договора, мистер Хейвелок, и мы, как видите, принимаем непосредственное участие в каждом. И все это зафиксировано в письменном виде.

— Господи!.. — выдохнул Майкл, снова и снова изучая тексты, словно омерзительные останки каких-то чудовищ. — Если об этом узнают — все погибло.

— Теперь вы понимаете, — произнес Беркуист, тоже отрешенно глядя на экран, — насколько серьезна и безвыходна ситуация, в которой мы оказались. Если мы не станем беспрекословно выполнять все указания, которые поступают мне лично, нам грозит глобальная катастрофа в самом прямом смысле этого слова. Стоящая перед нами угроза проста: ядерный пакт с Россией будет показан лидерам Китайской Народной Республики, а соглашение с КНР — руководителям в Кремле. И те, и другие поймут, что оказались преданы самой богатой за всю историю человечества шлюхой. Именно в это они поверят, и мир погибнет в пламени ядерных взрывов. Последние слова, которые мы услышим: «Это — не учебная тревога! Это — война!» И все это, к сожалению, правда, мистер Хейвелок.

Майкл чувствовал, как дрожат руки и кровь стучит в висках. Что-то в словах Беркуиста странно задело его, но пока он не мог уловить причину тревоги и продолжал смотреть на экран.

— Там ничего не сказано о сроках, — машинально заметил он.

— Сроки будут уточнены позже. Это — меморандум о намерениях. В апреле и мае должны быть проведены специальные совещания, на которых и будут определены даты ударов. Встреча с русскими должна состояться в следующем месяце, в апреле, с китайцами — в мае. Удары должны последовать через сорок пять дней после совещаний.

— Это просто не поддается человеческому разуму, — вымолвил Хейвелок, цепенея. — И вы считаете, что я имею к этому отношение?

— Имели. Если не прямо, то косвенно. Во всяком случае, оказались в опасной близости. Мы понимали, каким образом, но не могли понять — зачем. Но и первого было вполне достаточно, чтобы объявить вас «не подлежащим исправлению».

— Тогда, ради всего святого, раскройте мне эту тайну!

— Начнем с того, что дело против вашей подруги Дженны Каррас создал Мэттиас.