Только по любви - Дженнифер Блейк

Рэнд пустил коня быстрым галопом и оставил Мак-Коннелла в пыли. Если бы только его сомнения и страхи могли остаться позади так же легко.

* * *

Изабель лежала там, где Брэсфорд оставил ее. Она наблюдала за яркими пятнами, которые отбрасывали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь деревья, на пеньковый верх паланкина. Она должна была быть в ярости. Вместо этого она пребывала в раздумьях.

Почему он остановился?

Казалось невероятным, что простые брызги воды в лицо могли произвести такой эффект. Привели ли они его в чувство, как казалось, или просто послужили ему напоминанием о более серьезной цели? Правда ли он намеревался наглядно продемонстрировать должное применение ее языка или что-то большее? Хотел ли он показать ей, что должно произойти, когда они воссоединяться в браке, или просто доказать, что ее можно довести до такого состояния, что она уступит и возжелает того, кто был никем?

Такова была страсть, этот ликер в крови и сильное желание сдаться, несмотря на цену. Как это было странно, ведь она возмущалась и почти боялась мужчины, который бросил ей вызов.

Она слышала, как женщины вздыхают по красивым кавалерам, впадая в экстаз от их плеч, их бедер под облегающими рейтузами или того, что было спрятано за их экстравагантными гульфиками. Она думала, что они преувеличивают или нарочно дурачатся. Все мужчины имеют одинаковое основное снаряжение, разве нет?

Очевидно, она заблуждалась. Некоторые мужчины намного превосходили остальных по ауре мужественности. Их тела были лучше сложены, с мышцами, которые двигались под кожей, как промасленный шелк. Их прикосновение могло воспламенить. Они были угрозой для спокойствия женского ума. Опасными также были их улыбки. Она не верила, что простым движением мышц мужское лицо может меняться так легко от холодной суровости до неотразимой теплоты. Оно начиналось в его глазах, подумала она, внезапное забавное веселье, которое она ждала с предвкушением.

Она должна быть начеку каждую минуту, пока они не достигнут Лондона. Проклятие Грейдонов избавило ее от немедленного брака, и было бы глупо сейчас поддаться ласкам Брэсфорда. Последнее, что ей было нужно, — консумировать союз, который она надеялась расторгнуть. Более того, она вряд ли сможет заявить, что боится мужа, который был обвинен в убийстве, если свидетели смогут поклясться, что она была близка с ним.

Если, конечно, дойдет до такого поворота событий. Было вероятно, что палач избавит ее от этой необходимости.

Внезапно ей пришла в голову мысль, что это могло быть частью замысла короля, который устроил ее обручение с человеком низшего сословия, зная, что похитит ее обратно. Но все же, какова цель такой жестокой игры «в кошки-мышки»? Она не видела ни одной, которая имела бы смысл.

Конечно, она почти ничего не знала о Рэндалле Брэсфорде. В его прошлом могли быть любые события, которые бы вызвали скрытую вражду. Двор был рассадником завистливых интриг и мелочных вендетт. Любой мог решить сыграть злую шутку с этим незаконнорожденным рыцарем с большой гордостью и еще большими амбициями.

Интрига могла быть развязана также с ней. Она отвергла полдюжины или больше притязаний на ее руку, прикрываясь защитной силой проклятия. Возможно, кто-то хотел показать ей, что она была не так неуязвима перед судьбой большинства женщин — их берут замуж из-за наследства. Если Брэсфорд знал о проклятии и осмелился бросить ему вызов, тогда он был прекрасным выбором. Она, конечно, была ошеломлена, когда ее отдали простому человеку, чьи владения располагались практически на краю света. И если его повесят[4], а ее вернут обратно — «шутка» будет иметь большой успех. Так что ж из этого? Он был ничем, никем.

Те, кто так думал, возможно, недооценили Рэндалла Брэсфорда. Этот факт нельзя было игнорировать так же, как Изабель стоило усилий признать его. Благородная кровь текла в его венах, несмотря на его происхождение. Он бы не достиг того положения, которое занимал сейчас, если бы был глупым или неосмотрительным.

Сев и устроившись поудобнее, она отыскала мешочек с марципанами и завязала его, прежде чем засунуть под подушку. Она стряхнула лишнюю воду с занавески паланкина; воспользовалась подолом своей юбки, чтобы вытереть забрызганную руку; поправила вуаль, которая съехала с волос. Она все еще прятала выбившиеся завитки, когда услышала приближающийся стук копыт.

— Леди Изабель? Вы там в порядке?

Голос принадлежал виконту Хэнли. Он бы поднял шум, если бы она не ответила. Она отбросила занавеску в сторону, чтобы посмотреть вверх на него с вежливым недоумением:

— Как видите, сэр. Почему бы нет?

— Нет никаких причин. Я просто подумал... — Он остановился, его широкое лицо в шрамах стало неподходящего оттенка пунцового цвета. — Я имею в виду, что вас не было слышно.

— Я пыталась вздремнуть, если вам это важно знать. — Она скрестила пальцы, произнеся эту маленькую ложь. Это было лучше, чем что-то объяснять.

— Простите, миледи. Вам что-нибудь нужно?

Этот мужчина был победителем на рыцарских турнирах и временами хвастался этим. Старший сын графа, около трех лет назад он потерял все, когда его отец был лишен имущественных прав за измену при Ричарде III после того, как восстал в поддержку наследника Эдуарда IV — того молодого Эдуарда V, который исчез в Тауэре. Сейчас у него был лестный титул. Доход ему приносило пребывание на континенте, где он участвовал в турнирах, проводимых королями и знатью, получая выкуп с заложников, взятых после победы на поле. Хотя у него не было поместий, которые сделали бы его завидным мужем, он был настойчив в своих ухаживаниях, имея привычку поджидать Изабель в темных углах. Грейдон, хотя и был другом Хэнли, никогда не одобрял его ухаживания, поскольку не хотел уступать ее состояние мужу. В кои-то веки она была благодарна, так как это спасало ее от необходимости избавляться от него самой. Это также означало, что она могла позволить себе быть милосердной.

Это было до того, как Генрих решил, что ее надо выдать замуж.

— Пока нет, — ответила она таким приятным тоном, на который только была способна, — возможно, позднее.

— Да, миледи. Я буду ждать, пока вы не позовете.

Несомненно, будет, подумала она со вздохом, опуская занавеску. Однако она не попросит его, даже если бы и нуждалась. Она не попросит ничего ни у одного из мужчин.

Так они путешествовали на юг по направлению к Лондону, по старой северной дороге римлян через города и деревни, большие и маленькие, пока копыта их лошадей не застучали по Королевской улице. Эта оживленная улица, переполненная лошадьми и повозками, разносчиками товаров, нищими и пешим мелкопоместным дворянством, наконец привела их к древним воротам Вестминстера. Петляя по его узким зловонным улочкам, они достигли великого множества зданий и внутренних дворов из испещренного сажей камня, известных как Вестминстерский дворец.