Новогоднее желание - Ника Березуцкая

говорила ему, чтобы прекратил кончать в меня, я могу забеременеть, а он только посмеивался на это. Только и обещал, что всё будет хорошо.

Как же! Просто прекрасно!

— Я позвоню ему, — вырывается у меня. — Где мой телефон? Я хочу ему позвонить, — словно псих повторяла одну и ту же фразу.

Стряхиваю со своих плеч ворох покрывал вместе со Светкой и кидаюсь в сторону кухни. Телефон лежит на столе, там же где я его оставила.

Беру мобильный в руки и вижу в меседжере несколько сообщений от Вадима.

«Милая, что вы там делаете?»

Пришло как раз тогда, когда я побежала в туалет. Около тридцати минут назад.

«Надеюсь, вы там хорошо проводите время. Жаль, что без меня /грустные смайлики/»

Это пришло через пять минут после первого.

«Ладно, не буду мешать. У меня телефон садится. Конференция затягивается. Не знаю, когда освобожусь. Напишу, как вернусь в номер /смайл с поцелуем/»

Это пришло десять минут назад. Почти сразу после этого началась вакханалия сверху. Конференция значит. Ну ты и козлина, дорогой!

Дрожащими пальцами нахожу его номер и жму на вызов.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позднее…» — вещает в трубке механический женский голос.

Козел! Какой же он козел! Ненавижу!!!

Пытаюсь взять себя в руки и успокоиться, но выходит очень хреново. Точнее, никак не выходит. Меня словно волной накрывает паника и новый приступ тошноты вновь бьет по горлу.

Как могу сдерживаю рвотные позывы, но вот дрожь во всём теле унять не выходит.

Всё это время Света стоит у выхода из кухни и с тревогой наблюдает за моим состоянием.

— Может поднимемся и устроим твоему Казанове очную ставку? — внезапно выдаёт подруга с кровожадным выражением лица. Подходит к рабочей зоне и вынимает из подставки для кухонных ножей огромный тесак. Разворачивается ко мне лицом и говорит, — я могу провести ему операцию-кастрацию, — безумная улыбочка мелькает на её губах, — не обещаю качественно, но то что его детородный орган больше не заработает гарантирую.

Я бы может и предположила, что Светка шутит, но выражение на её красивом лице говорит об обратном.

— Никаких шуток, Женёк! Ради тебя я и не на такое способна.

Она что мысли читает? Или по-моему фейсу и так всё ясно?

— Убери нож, умоляю! Еще поранишься.

Света морщится, обиженно сжимая губы в тонкую линию, что очень сложно с их габаритами. Надо заметить, природными. И убирает своё холодное оружие на место.

— Не пойду я никуда. Как ты себе это представляешь? — спрашиваю у неё с неподдельным возмущением. — Ещё я из-за него унижаться буду.

— Авантюрист в тебе умер так и не родившись! Ну хорошо! — быстро соглашается. — Я тогда сама схожу. Посмотрю этой падле в глаза и быстренько вернусь обратно.

Разворачивается и, не ожидая моего одобрения, быстро выходит в коридор.

— Стой! — опомнившись, подрываюсь и бегу за этой рыжей неугомонной дьяволицей.

— Не хочешь идти ты, схожу я. Скажу этому гондону штопанному, чтобы забыл о тебе раз и навсегда. И попрошу быть мужиком, сменить квартиру, — решительности подруге было не занимать. Отговаривать её бесполезно.

— Свет, да подожди ты! — откапываю из шкафа две пары домашних тапочек, обуваю одни на ноги, другие подставляю Свете. — С тобой пойду. Что я правда, как трусиха, вечно от всего бегаю. Только молчи! Ладно? Я сама всё ему скажу.

Пока поднимаемся по лестнице на этаж выше, я успеваю дюжину раз передумать и еще больше раз заворачиваюсь обратно, но Светка непреклонно стоит на своем: «раз решилась, иди, не будь страусом!».

Поднимаюсь, отсчитывая ступени ударами бешено-колотящегося сердца.

Мне страшно. Страшно посмотреть правде в глаза.

Никогда мне еще не было так страшно, кого-то потерять. Даже мужа, с которым прожила столько лет, спокойно отпустила. Без сожалений и истерик. Не скучала по нему ни единого дня.

А тут. Ощущение, что с нашим разрывом и мир рухнет, и жизнь закончится. И я сама попросту перестану быть…

Отчаяние крепко обнимает меня сразу всю своими цепкими лапищами, сковывая движения. Каждый шаг дается с таким титаническим усилием, словно свинца в подошвы залили.

Страх — быть без него — душит, обхватывая горло цепкими корявыми пальцами.

— Ты долго тянуть будешь? — чувствую, как Света кладет ладонь мне на спицу и слегка подталкивает вперед. — Перед смертью не надышишься! Так что давай, сопли на кулак намотала, в глаза этому утырку посмотрела и исчезла из его жизни навсегда.

Молчу. Что тут скажешь? Врать не хочется, а правду самой себе страшно признать.

Просто хочу, чтобы все это оказалось страшным сном.

Шаг за шагом, оказываемся у двери в квартиру Вадима. Из-за которой доносятся приглушенные звуки музыки и гнусавый женский смех. Такой громкий, что у меня противно закладывает уши.

У меня есть от неё ключ, но о нём я вспоминаю только сейчас. Пойти за ним обратно? Не вариант! Слишком тяжко дался мне этот путь. Рискую растерять те малые крохи смелости, которые привели меня сюда.

Ну вот что я ему сейчас скажу? Ума не приложу. И надо ли вообще, что-то говорить в таком случае. Молча развернусь и уйду, принимая поражение. Сил на борьбу у меня уже не осталось.

С шумом выдыхаю из легких застывший воздух. Оказывается, какое-то время, стояла затаив дыхание. Поднимаю руку и быстро жму на кнопку дверного звонка. Он такой резкий, громкий, что я вздрагиваю от неожиданности. Впервые пытаюсь попасть в эту квартиру таким способом.

Звуки по ту сторону двери стихают, и всё вокруг словно поглощает вакуум. Или это всё только у меня в голове?

Время тянется беспощадно медленно, словно густая патока. Секунда, две, три…десять. Прошла уже, наверное, не одна минута нашего ожидания под дверью. Я как могу прислушиваюсь, но шагов за дверью так и не слышу.

— Так, понятненько! — Светочка, теряя своё хваленое терпение, подходит ближе к двери, кладет палец на звонок и беспрерывно на него давит. — Проверим голубков на прочность, — ухмыляется она.

Не проходит и пары минут, как за дверью раздается громкое шлёпанье босых ног и несдержанные в выражениях ругательства.

Слышится писк электронного замка, и входная дверь распахивается настежь. На пороге появляется крепкое мужское тело в домашних штанах и голым торсом. Удивленный мужской голос, словно сквозь плотно набитую стекловату, просачивается мне в уши:

— Женя?!

Глава тринадцатая

Волна нереального облегчения обдаёт меня с ног до головы флёром сумасшедшей эйфории.

— Максим?! — не менее ошарашено звучит мой удивленный голос.

На пороге стоит двадцатилетний сын моего Вадима, с