Кофейня мадам Мирабель - Юлия Марлин

В глазах мужа блеснул недобрый огонек.

Одарив меня кривой усмешкой, Йен поднялся, без жалости швырнул хрустальный бокал в каминное пламя и, пошатываясь, направился ко мне, застывшей у большого круглого стола из темного дуба.

- Развода не будет.

- Ошибаешься, я твердо решила с тобой порвать.

- Ничего не выйдет, милая. К тому моменту, когда пройдёт трехмесячный срок, ты уже будешь беременна.

Наглое заявление Веймаера вызвало смешок.

- Ты пьян, Йен. Проспись. А я наверх. Знаешь ли, сегодня был невероятно тяжелый день. Очень устала.

Невзирая на обжигающий мужской интерес, его опасно раздутые ноздри подхватила сумочку и собралась идти в спальню. Взгляд Йена в прямом смысле шарил по мне, раздевал и не сулил ничего хорошего. Стараясь этого не замечать, повернулась к нему спиной.

- Доброй ночи.

К этому моменту из имения с шумом и недовольствами выставили последнюю пару гостей. Тяжелая парадная дверь с грохотом затворилась. Первый этаж охватила звенящая тишина. И только воздух по-прежнему был пропитан резкими запахами духов, а под потолком стелился сиреневатый табачный дым.

Тряхнув свободными волосами, двинулась к лестнице, но и шага ступить не успела, за талию обхватили сильные ладони и рванули на себя, вжав меня в твердую, обнаженную грудь. Шею обожгло мужское дыхание:

- Ты моя жена.

С осознанием силы мужа и собственной слабости, попыталась вырваться, но Веймаер пресек эту попытку. Рывком развернул лицом к себе, стиснул за плечи и вгляделся в мои глаза безумным от желания и страсти взглядом:

- Пришло время отдать супружеский долг с процентами, дорогая. За все четыре года нашего брака.

Подтверждение его острого возбуждения уперлось мне в низ живота.

Вздрогнув, я брыкнулась в мужских объятиях:

- Отпусти!

А в следующий момент вскрикнула от испуга.

Не допуская даже мысли о побеге наверх, Йен грубо пережал мои запястья и опрокинул спиной на гладкую столешницу позади, чтобы тотчас навалиться сверху и накрыть своим тяжелым, пропахшим сигарами телом.

Лицо обдуло терпкое, с примесью горького алкоголя дыхание – и жесткие мужские губы запечатали мой рот. Сердце ударилось о ребра. Йен был разгорячен. От него исходили волны возбуждения, а твердая плоть упиралась в бедро.

- Не трогай меня, - прошипела с нажимом, едва сумев сделать короткий вздох между грубыми, настойчивыми поцелуями.

Герцог не отличался особой нежностью и не заботился об ощущениях своих партнёрш. Он брал женщин жестко, фактически подчинял, вторгался, утверждал своё право на доминирование, давая понять, кто – хозяин в этой ситуации. Таким же неумолимым и грубым он был с Бель в первую брачную ночь. Кроме боли, ненависти и презрения я-она давно ничего не испытывала к этому бессердечному человеку.

Мои сдавленные крики забавляли его, непокорность красивой молодой жены – тешила мужское самолюбие. А слабые попытки сопротивления разжигали в нелюбимом супруге острое желание.

- Хватит, Бель. Ты – моя уже четыре долгих года, - покрывая мое лицо и шею поцелуями, Веймаер с безумным удовольствием сдирал с меня атласное платье. На столешницу с глухим звоном посыпались оторванные круглые пуговички и мелкие серебряные украшения.

- Кто-нибудь! - попыталась позвать слуг на помощь.

Прошла минута, вторая, а в гостиную так никто и не вошел.

- Перестань. Никто не придёт. Слуги побоятся вмешаться, а охрана подчиняется мне одному, - обжигая ухо рваным дыханием, «обрадовал» Йен. – Я в своём праве, малышка. И страшно оголодал за эти месяцы разлуки.

Платье в его крепких пальцах с треском лопнуло и разошлось на груди. Не останавливаясь, прижимая меня неподъемным телом к письменному столу, он ловко избавил жену от наряда из атласа и взялся безжалостно рвать мою тонкую полупрозрачную нижнюю сорочку.

Молча покориться судьбе – не в моём боевом характере.

Муж помнил Бель – слабой, безвольной, покорной. Я настоящая – другая.

Извиваясь под телом супруга, которого фактически знаю всего несколько дней, с мстительным удовольствием вогнала ногти ему в голые плечи. Йен застонал, а через минуту, терзая мои губы, углубил поцелуй, проникая в рот языком.

Его желание точно упиралось между ног. Он еще теснее склонился к нелюбимой, но теперь такой необходимой половинке и, сбросив расстегнутую рубаху, потянулся к ремню на брюках.

Ладно, Ваша Светлость.

Сами напросились.

В своем мире я имела неплохую физическую подготовку: посещала бассейн, а некоторое время назад даже брала уроки самообороны. Подруги тогда смеялись – зачем мне это, итак на первых свиданиях отпугиваю мужчин своей неприступностью и холодностью, и я уроки – забросила. Но навыки, спасибо чуткому инструктору, не утратила.

Вцепилась Йену в локоть, резко вывернула и, когда он взвыл от неожиданной боли, ударила коленом в пах.

- Сказала – не трогай!

Герцог отшатнулся и, пятясь от стола, уставился на меня со смесью удивления и испуга.

- Черт возьми, Мирабель, - прохрипел, сгибаясь пополам от боли и мгновенно трезвея. – С каждым новым днём я узнаю тебя всё меньше.

Я резко села, набрасывая на плечи тонкие шелковые бретельки.

Тело колотила холодная ярость. Я была готова выцарапать ему глаза, вцепиться зубами в горло и, наверное, сделала бы это, но тут в парадную дверь раздался настойчивый грохот. В первый миг Веймаер, потрясенно разглядывая меня из полусогнутого состояния, не обратил на стук внимания. Наше немое противостояние глаза – в глаза прервал деликатный кашель дворецкого.

- Прощу прощения, Ваша Светлость.

- Пошел вон, - зарычал Веймаер, с трудом расправляя плечи и выпрямляясь. На его голых предплечьях блестели оставленные моими острыми ноготками капельки крови.

- Господин, - дворецкий прокашлялся и заплетающимся от страха языком поведал, - там это, к вам пришли.

- Убирайся, - рычал Веймаер, не спуская с непокорной супруги взбешенного взгляда. – Ослеп? Я и госпожа сейчас заняты.

- Ваша Светлость, понимаю, но в холле ожидает человек короля.

Йен нервно тряхнул спутанными темными волосами, его взгляд враз обрёл осмысленность и он прорычал:

- Уверен?

- Абсолютно. Требует вас немедленно.

Рявкнув грубое ругательство, Веймаер рывком нагнулся, подхватил с ковра рубаху и набросил себе на плечи.

- Никуда не уходи, любимая, - одарив меня лютым, обещающим продолжение взглядом, без тени угрызений велел Йен. – Быстро улажу дела и вернусь.

Он решительным шагом направился из гостиной и вслед за дворецким исчез в коридоре, а я, сотрясаемая ознобом, глотая воздух и едва соображая из-за лихорадочного биения сердца в груди, сползла со стола, подхватила изорванное платье, потом сумочку и босая бросилась к лестнице.

Ни