Влюби меня за день, Валентин - Лина Коваль

подбородок, переходит к шее и опускается к груди. Посасывает сосок, стягивая мои штаны вместе с бельем.

Присаживается, помогая совсем от всего избавиться. Целует живот в районе пупка. И смотрит, смотрит, смотрит.

— Красивая Ива. Как деревце стройная.

Пытаюсь унять внутреннее стеснение и тяну его за руки, сама целую жесткие губы, ерошу высветленные волосы на макушке. Касаюсь везде. Сжимаю пах.

— Погоди, малышка. Хочу тебя рассмотреть, — шепчет он и мягко толкает на кровать.

Проваливаюсь в мягкую пелену и откидывая голову, прикрываю глаза. Вэл освобождается от оставшейся одежды, размещается рядом.

Ладонью обрисовывает мое плечо и ведет ниже. Плавно кружит по животу и очерчивает талию.

Сквозь марево приоткрываю глаза и киваю на его грудь:

— Я узнала свои рисунки. Ещё вчера…

Смотрю, как он легко пожимает плечами, будто это совершенно неважно.

Если честно, я давно догадывалась, что нет никакого поэта и Валя Кострова просто таким образом пыталась сунуть мне деньги, которые отправлял для меня Вэл.

Но увидеть своё творчество у него на груди… Это было неожиданно.

Протягиваю руку и веду пальчиками по горячей коже. Вэл тяжело дышит, гладит мои волосы.

— Зачем ты это сделал?

— Захотел.

— Я не про свои рисунки, — скромно добавляю. — Вообще, тату?..

— Да хрен его знает, — усмехается.

— Жалеешь?

Вэл качает головой и склоняется над моим лицом. Легонько кусает нижнюю губу.

— Я не совершаю в жизни поступков, о которых жалею, Ива.

Снова и снова целует меня. На этот раз жадно, мощно. Руками бедра гладит, мнёт. Растирает влагу в промежности, касается клитора.

— Вэл, — стону, извиваясь под его напором. — Не могу больше. Пожалуйста.

— Сейчас.

Резко поднимается и вскрывает пачку с презервативами. Шелест. Неровное дыхание.

Вздрагиваю, когда он расталкивает мои ноги и, ухватившись за бедра, подтягивает поближе.

— Иди сюда, Кудряшка.

— Я тут, Разукрашка, — обзываюсь и облизываюсь, рассматривая проработанный пресс, косые мышцы живота и внушительных размеров член.

Такой напряженный, что, когда Вэл входит в меня, ощущаю дискомфорт.

— Разукрашка? — он возмущенно повторяет и посмеивается. — Так меня никто не называл.

— Ох, — стону в потолок.

— Больно, Ив? — пугается он, ласково оглаживая талию ладонями. — Я ведь нападающий, ты меня тормози.

Развожу шире бедра и раскрываюсь перед ним еще больше. Стискиваю пальцами одеяло вместе с лепестками роз.

А в этом что-то есть.

— Все нормально, нападающий, — ворчу шутливо.

— Точно?

— Я жду…

— Чего? — пугается он.

— Ну… как чего? — загадочно улыбаюсь и обвиваю крепкую шею руками. — Нападения, конечно.

Светло-зеленые глаза темнеют.

Закусываю губу, а потом взвизгиваю, когда Вэл Костров делает резкий толчок и… черт возьми, действительно нападает.

Глава 14. Ночной водоворот

— Во сколько у тебя самолет? — спрашивает Вэл, соблазнительно потягиваясь.

Пристально рассматриваю, как напрягаются бугристые мышцы, из которых, кажется, соткано всё его упругое тело.

— В шестнадцать сорок пять.

Почему все классные события всегда проносятся со скоростью кометы? Казалось бы, я только что прилетела в родной город, а уже через несколько часов предстоит его покинуть.

— А у тебя? — интересуюсь как бы между прочим.

— У меня завтра, Кудряшка.

— Хм… ясно.

— Сегодня вроде как с парнями планировали в бильярд наведаться. Иван с Таей улетел в свадебное путешествие, остальные вроде как будут.

Киваю понимающе.

— Может… — произносит он, загребая мое тело к себе поближе. — Останешься здесь, малыш? Ещё на денёк?

— Нет, — мотаю головой и вписываюсь лицом в его шею.

Дышу. Живу.

Пока живу.

— Почему, Ив?

— У меня завтра с утра встреча с новыми клиентами, а послезавтра ещё одна.

— Ты прям нарасхват, Ив. Я тобой дико горжусь.

— Ой, — закатываю глаза.

— Я серьезно.

По телу тонкой струйкой растекается удовольствие. Я так не привыкла к похвале, что каждый раз воспринимаю её как салют на Новый год.

— Кстати, — Вэл приподнимает моё лицо, ухватившись за подбородок, и пристально смотрит в глаза, — мне нужен дизайн дома.

— Я слышала, — улыбаюсь.

— Предлагаю тебе приехать ко мне и все самой посмотреть? А?

— Я не против, Вэл.

В груди неприятная тяжесть от скорого расставания, поэтому я глажу объемные татуировки и не могу на них наглядеться. Удивительно, но ещё позавчера считала их ужасными кляксами.

Любовь творит чудеса! Разворачивает сознание и меняет разум.

Поднимаю голову и припадаю к ярко-красным, воспаленным губам. Стараюсь вложить в поцелуй всю нерастраченную нежность, свалившуюся в мою душу морским камнем.

— Не хочу с тобой расставаться, Кудряшка, — шепчет Вэл. — Привык к тебе, пиздец.

— Мы только два дня, как встретились, — усмехаюсь.

— Да нет, встретились мы ещё давно, — возражает он.

Опускаю голову на твердую грудь и прислушиваюсь к тому, как бьется его сердце. Равномерные и стремительные удары успокаивают.

— А ты любишь Москву? — спрашивает Вэл, поглаживая то мои волосы, то обнаженное плечо. Периодически теплая ладонь спускается по позвоночнику до бедер и поднимается обратно.

— Нет.

Замираю и зеркалю его вопрос:

— А ты Питер?

— Нет, — шепчет Вэл.

Проваливаясь в сон, кажется, что меня забирает водоворот, в котором смешалось всё. И этот гостиничный номер, и устрицы, и футбол, и лепестки роз, от которых мы кое-как избавились, чтобы уснуть.

Всё это кружится, рябит перед глазами и уносит меня за собой… Вместе с Днем святого Валентина и хрупким, как горный хрусталь, чувством любви к этому прекрасному мужчине!

‍

Глава 15. Мне было… приятно

Спустя месяц в Санкт-Петербурге

— Каким вы представляете свой дом? — спрашиваю вежливо.

— Даже не знаю, — закатывает глаза клиентка.

Ощущение, что сейчас зрачки зайдут за веки и сделают оборот. Опускаю голову, чтобы скрыть иронию.

Отпиваю чай из стеклянной чашки и грустно смотрю в окно. Питер в марте — это всегда ещё чуть-чуть тоскливее, чем просто Питер. Вообще, я люблю этот «меланхоличный» вайб, но сегодня с утра что-то совсем грустно.

— Мне хочется чего-то яркого и модного, — продолжает Зоя Александровна.

— Хмм…

Вспоминаю прекрасный дом, посреди березовой рощи выстроенный в стиле Барнхаус или сельский Лофт. По виду он напоминает модный амбар. На прошлой неделе пришлось самой съездить и посмотреть, чтобы иметь представление перед тем, как принять окончательное решение.

— В этом сезоне актуален лавандовый, — предлагаю, как бы между прочим и подвигаю цветовую паллетку.

— Лавандовый… Не-ет. Мне ближе фуксия, — показывает образец в стиле «вырвиглаз».

— Отлично, — улыбаюсь сконфуженно.

Моя коллега Анита, сидя на своем рабочем месте, пытается сдержать смех.

— У меня еще есть диван, — продолжает клиентка.

— Диван?

— Да, кожаный, красного цвета. Он очень дорогой. Мы сможем его вписать в общую композицию?

— Красный кожаный диван и фуксия, — повторяю, глядя в ежедневник.

— П-п-п-ф-ф, — зыркаю на Аниту, лицо которой становится цвета виновника её веселья —