Когда Восходит Солнце - Hori

я, вместо того, чтобы его поднять, представила в нём свою душу, буквально разрывающюю между любовью и ненавистью и пнула эти куски что есть силы.

— Катюш, ладно, садись. — проследив за моим странным поведением, сказала учительница.

* * *

Женщина попросила остаться после занятия, когда прошла и раздала проверочную работу на пятнадцать минут. До конца урока было ещё двадцать, но желания учиться больше не было. Зачем? Папе плевать на моё учёбу, на моё здоровье, на моё настроение. Он давно перестал этим интересоваться.

Яна больно пнула меня в ногу и своим красивым пальцес с красным маникюром ткнула мне в лист. Нахмурила идеальное личико и одними губами прошептала: пиши.

Ладно. Хорошо. Я писала. Это было не сложно, когда всё учишь и знаешь. Когда ты от рождения со способностью решать задачи.

Учительница просила остаться? Не получилось. За пять минут до конца, даже без должного стука, дверь открыл начальник уговно-криминальной полиции. Всё в той же своей форме, грозный и решительный. Обвёл взглядом класс, скользнув по мне.

— Марина Ивановна, на пару слов — то ли попросил, то ли приказал, и вышел из кабинета. Женщина подскочила, бросила нам ” сидите тихо”, и выбежала.

Я сделала пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Не получалось. Яна крепко сжала мою руку. Она не знала всего, что произошло, я рассказала только поверхностно, но просто моё состояние говорило: я ему не рада.

Слава же поступил интереснее. Не стесняясь никого и ничего, встал из-за парты, прошёл до меня и, довольно сильно хлопнув плечу, протянул мне уже знакомый шоколад.

— Он полезен для памяти и улучшает настроение. — проинформировал блондин, открывая упаковку. Поднёс ко рту. Пришлось откусить от сладости. — Главное без паники. Иначе в обморок упадёшь. А у тебя юбка. Прикинь какое представление.

Вот что-что, а мотивировать он умел. Представив, как я падаю со стула, моя и без того не сильно длинная юбка обнажает ноги в капроновых колготках и все увидят те самые чёрные трусики, которые я отвоёвывала у кудрявого….вообщем, нет. Падение в обморок отменяется.

Марина Ивановна возвращается, садиться за стол и пару секунд мнётся, перебирая какой-то листок у себя в руках. Просто уверена-папа написал прошение, чтобы меня отпустили домой. Ведь математичка наша классная руководительница.

Словно подверждая мои догадки, женщина прочищает горло.

— Демидова Екатерина, вещи в сумку и на выход. — произносит отстранённо с несвойственной ей жесткостью.

Однако перечить я не стала. Забрала руку из хватки Яны, скорчила ей мину по типу “помогите”, взяла рюкзак и, сглотнув, пошла на выход. Не было ни малейшего сомнения в том, кого я там сейчас увижу.

Открыв дверь, поняла, что права. Он стоял лицом к окну и, оперевшись руками на подоконник, смотрел куда-то вдаль. Чёрная форма с хорошо заметной святой тканью на рукаве, волосы треплет ветер из приоткрытого окна.

— Екатерина — начал он, а я вздрогнула. Он ведь даже не обернулся! — Сегодня…сейчас идёшь со мной. Нам нужно поговорить. — слова даются ему тяжело, как плохо выученный текст.

— Я не желаю разговаривать. У меня учёба и я бы хотела..

— Это не обсуждается, ты прекрасно знаешь. Пошли — он разворачивается и хватает меня за руку. Я дёргаюсь — успокойся и пошли. Вещи твои где?

— В гардеробе. Отпусти!

Не отпустил. Через пять минут мы уже спускались по лестнице. В одной руке мужчина крепко сжимал мою ладонь, в другой нёс пакет и одновременно доставал ключи от машины. Мы куда-то едем…

* * *

Почти таща её за собой, наконец осознал в полной мере, что сделал не так. Она его дочь, но он полностью доверил заботу о ней Игорю. Дочь нуждалась в отце, а вместо него был незнакомый человек. И видимо, за время получилось так, что с Беловым она свыклась и чужим стал он. Не порядок. Будем исправлять.

Дома уже было всё готово. Всё из общих соображений его и кудрявого. Выложились по полной во всех смыслах. И бюджет, и энергия, и время.

Её комната была вдоль и поперёк заваленна цветами и светодиодными лентами. Синий и розовый, светившие с двух стен, красиво освещали белый невинные розы, которые в вазах разного размера окружили кровать. На ней самой лежал новый ноутбук популярной модели, альбом любимой группы дочери, которую Сергей Леонидович терпеть не мог, и коробка клубники в бельгийском шоколаде.

На письменном столе стоял Байкал-газированный лимонад на основе таёжных трав. Плитка горького шоколада, два бокала. Вся стена и шкаф были хаотично обклеены их с дочкой совместными фотографиями. В зоне отдыха стояла настольная лампа на кофейном столике и два пуфика по бокам.

Вся комната выглядела так, что любой заводской рабочий схватился бы за сердце от шока. Даже по виду тут было слишком дорого.

Но Екатерину это не впечатлило. Едва она открыла дверь и увидела всё, над чем мы так старались, она моментально захлопнула её обратно и, прислонившись спиной, выдала:

— Ну и о чём ты хотел поговорить? Только быстрее, мне ещё комнату расчищать.

Злость кольнула сердце. Тоесть ей не понравилось?!

— Екатерина, расскажи мне пожалуйста, что случилось? Я тебя чем-то обидел? — он сказал спокойно, хотя это не сочеталось с душевным состоянием. Плевать.

Она молчала. Он решился.

Растегнул пуговицы на рубашке почти до половины. Откинул галстук с шеи куда-то в коридор. Взъерошил волосы. Вообщем, попытался придать себе более домашний вид.

Присел на корточки и едва успел поймать ручки дочки, которые она попыталась спрятать. Малышка его.

— Маленькая моя, расскажи. Я же тебе папа, помнишь? Па — па. Ну? Что случилось? — он притянул её за ладошки к себе и обнял.

Послышался всхлип.

— Ты совершенно перестал мной интересоваться. Тебе я не нужна. Ты меня не любишь… — она всё таки заплакала.

— Тшшш, Малыш. Мы не плачем, помнишь? Мы сильные и решительные — он поцеловал её в носик и поднял на руки, поднимаясь сам. — Я люблю тебя и мне нет оправдания. Я полностью увлёкся работой. Прости, доченька. — снова поцелуй, теперь уже в подбородок.

— Не любишь — тихо прошептала зараза, пряча голову у него на груди. Такая милая и беззащитная. Он улыбнулся.

— Люблю. — поцелуй-сильно сильно. Очень очень. И я тебе это обязательно докажу — новый поцелуй и лёгкие покачивания на руках. — Доченька, солнышко моё. Ты моя единственная и неповторимая. Люблю тебя, прости меня. Прости, родная.

— Не любишь… — ещё тише прошептала она.

— Люблю. Сильнее всех. Люблю до последнего вздоха. И обязательно докажу…

8. Неудачная встреча

Если сегодня хоть что-то