Нам с тобой нельзя - Юлианна Орлова

Никогда я не пила столько, сколько сейчас. Возможно, душа плачет таким образом, а возможно, я незаметно для самой себя стала алкоголичкой.

—Свет, ты может прекратишь синячить? Что с тобой стало? — укор в голосе меня бесит. Настолько, что хочется развернуться и заехать по роже. Прямо так, как учил папа. А еще лучше взять биту и оприходовать его так, как учил Никита. Промеж глаз.

Сам-то еле на ногах стоит, образец для подражания.

—А ты кто мне такой вообще? Папочка или мамочка?

—Я твой будущий муж.

—Объелся груш, муж. Только в твоих влажных фантазиях, — отрицательно машу головой, насмешливо кривясь на эти грозные заявления. Муж. Мальчик, я бы в жизни за тебя не пошла. Даже если бы ты был единственным мужиком на планете.

По одной простой причине, меня воспитали так, что мужик свою женщину по определению защищает, а ты пока что только громко вопишь о великом.

—Ты хочешь поругаться?

—Я уже поругалась, — тыкаю пальцем в грудь и толкаю его от себя подальше.

Он стал слишком навязчивым, и, пожалуй, с этим надо заканчивать, иначе мои нервы сдадут окончательно и бесповоротно.

Хорошо, что «мой парень» не идет за мной, все складывается настолько удачно, что я оказываюсь сама. Мне больше никто не нужен. Движения смазанные, плавные, несмотря на ритмичную клубную музыку, льющуюся из динамиков. Резко становится нечем дышать, сил все меньше на то, чтобы совершать простые движения.

—Воу, какая красотка. Ты с кем, пупсик? — сквозь вязкий туман до меня доносятся утробные звуки. Я пытаюсь им сопротивляться, противиться. Даже стараюсь ответить, но язык заплетается.

—Отстань, — зрение продолжает плыть, я чувствую захват рук на талии, это заставляет меня паниковать. Нет, не надо меня трогать.

Руками цепляюсь за чью-то потную кожу и впиваюсь в нее ногтями, от чего слышу рычание в ухе. Внезапный удар по лицу на мгновение отрезвляет тело. Я рвано дышу, стараюсь поднять веки и натыкаюсь на чей-то дергающийся кадык. Мои ноги закинуты на чью-то фигуру.

Ужас догоняет со спины и бьет по голове арматурой.

Кто-то больно впивается в мои бедра, я хочу закричать. Попросить о помощи. Но выходит лишь сдавленно заскулить и заплакать.

Нет. Господи. Нет. Запах спирта отпечатывается в носу. Руками начинают отбиваться, но выходит слабо.

Этой твари не больно.

Зато больно мне, когда руки перехватывают и припечатывают к холодной стенке. Я распластана. Впереди ужас и боль.

Я виновата сама.

Мысленно я начинаю просить об одном.

Никита, найди меня. Пожалуйста, найди меня.

Слезы льются градом, во рту металлический привкус, а я как умалишенная кричу сквозь непросветную мглу.

—НИКИТА.

НИКИТА

По дороге выкуриваю полпачки сигарет. Противный никотин жжет пасть, а я вновь тянусь к очередной сигарете, вжимая газ в пол. Машина утробно рычит. Нарушая все правила, несусь как умалишенный. Пальцами нащупываю зажигалку, предыдущая упала к ногам. Щелчок. Вдох. Да, нихуя не успокаивает, но только так я могу прицелить разум к одной мысли. Она до основания сжирает внутренности.

Взгляд метает молнии, я весь на иголках. Потому что ни черта не понимаю, не знаю, где она. В безопасности ли? В голове калейдоскопом проносятся события того дня, когда я попал в аварию. Должен был быть с ней. А если бы я был тогда с ней? Если бы все сложилось не так? Она бы пострадала.

Что если сейчас это не просто бзик молоденькой обиженки?

А что… если она просто передарила кольцо? Оставила где? Нарочно. Зная ее острое желание мне насолить, это не лишено смысла. Приеду как поц туда, натыкаясь на очередную подружку в неглиже?

Охрана моргает дальним мне по боковым зеркалам. Идите, блядь, на хер.

Твари. Зачем такая охрана? Хомячков, блядь, охранять, но никак не дочь бандита.

И если вариант с показательным выступлением по типу того, что я смог лицезреть в клубе, окажется верным, то самообладанию придет конец.

Умом понимаю, что просто придушу ее, как только увижу. Изо всех сил стараюсь сдерживать рвущийся наружу гнев, подкрепленный такими событиями, что в пору закрыть ее в четырех стенах и на улицу выводить под конвоем. Блядь. Надо упокоиться.

Резко торможу возле общаги, вырываюсь наружу не дожидаясь охраны, несусь широким шагом вдоль уродского задрипанного коридора, поглядывая на мигающую точку, замершую в одной позиций.

Она решила меня доконать. Просто, блядь, вырви мне уже сердце, чтобы не мучился. Кровь в венах вскипает. Бурлит. Требует освобождения. Ударить, вышибить всю душу из кого-то. Уничтожить чью-то бестолковую жизнь.

Шаг. Еще один. Охрана плетется сзади. Уволю всех к чертовой матери по одной просто причине — не уследили, блядь, за девчонкой, которая по всем показателям проигрывает здоровенным утыркам. Мозгов правда у нее больше, чем у всех вместе взятых.

—Найти и привести ее рохлю, — разворачиваюсь, кидая последние наставления, и шагаю вперед с одной лишь мыслю, не придушить бы в процессе.

Я был уверен, что она с подачи этого додика тут. Иначе просто никак. Моя девочка не интересуется такими вещами. Ее никогда не волновали клубы и пьянка. Никогда.

Света, ты маленькая и глупая девочка. Просто не понимаешь, что творишь и с кем. И боюсь, когда поймешь, я выйду из себя окончательно. Последствия такого выхода страшны даже для меня. С трудом затягиваю в себя спертый воздух затхлого помещения и воспаленными глазами осматриваю обстановку.

Мрак. Все это мрак. Переступая через скромного вида ступеньки, ведущие на второй уровень с виду грозящего завалиться здания, снова и снова задаюсь вопросом: «КАКОГО ЧЕРТА?». Это все похоже не на спортзал, примыкающий к общежитию, а на чертов притон последних нариков, нашедших утешение в  обществе друг друга за очередной дозой. 

Толкаю ногой широкую дверь, натыкаясь на кучку обдолбышей, иначе этих созданий просто не назвать. Интересное кино. И почему моя Света находится тут? Какого, мать вашу, черта ей тут делать?

Морщусь и задерживаю дыхание. Несет как в зловонной яме.

—Это закрытая вечеринка, — один пытается преградить мне путь, но в данный момент это очень плохая идея. Я без предупреждения на полном ходу толкаю его в грудь и откидываю от себя в сторону. Двое других не пытаются последовать его примеру. Мелкий дрыщ корчится на замызганном пойлом полу, прижимает к себе руку. Да, неестественная позиция. Ну в следующий раз будешь умнее.

К черту переговоры.

—А у тебя открытый перелом, — выплевываю и двигаюсь дальше, после чего погружаюсь в чистый порок. Это сильно даже по меркам нынешних клубов.

Полуголые развязные и размалеванные девицы чуть ли не трахаются с додиками по типу Валика. А сам Свалик вальяжно сидит прямо в центре зала, на нем кувыркается брюнетка, изгибаясь в каких только возможно позах.