Жесткий старт - Дмитрий Янковский

– Он сбежал. Исчез. Его нигде нет!

Девушка замерла. Она удивленно смотрела на Яна, не понимая, о чем он говорит. Новость была невероятной и ошеломляющей.

– Мой отец на свободе… – прошептала она. – Когда это произошло?

– Вчера. Я не знаю подробностей. Скажу лишь, что он объявлен в межпланетный розыск. Если его найдут, его казнят.

Тана молчала. Она не сомневалась в способностях отца, но знала, насколько невероятно сложно выступить одному против Королевства. Если он еще жив – уже удача. Если сможет скрыться – это можно будет назвать чудом.

И тут прозвучал сигнал тревоги. Ян вздрогнул, затем осторожно покосился на Тану.

– Да, – кивнула она. – Я подарила Рою наивысшее удовлетворение. Теперь будет парализован всю свою бессмысленную жизнь. Даже убить себя не сможет – я пережгла ему спинной мозг.

– Сумасшедшая… – Ян вытаращил на нее глаза. – Тебя же казнят! В лучшем случае на полгода в карцер…

– Мне все равно. Я думала, что хочу умереть, и была готова к этому. Но твое известие об отце…

– Мне тоже не сносить головы… – зажмурился надзиратель. – Прости, но я вынужден немедленно тебя задержать.

– Да, наверное, – Тана вынула из-под рубахи разрядник и дважды шарахнула Яна в шею. Не успев раскрыть глаза, он рухнул в сухую траву.

– Ты меня тоже прости, – пожала она плечами. – Я, как и ты, не могла иначе.

Отбросив разрядник, Тана спокойно вошла в грохочущий цех и легла на пол лицом вниз, сложив руки на затылке. Ее увидели, и грохот начал стихать. Заключенные смотрели на нее с удивлением, а охранники бросились к ней, стаскивая с ремней разрядники. Однако, приблизившись к лежащей девушке, они потеряли боевой задор. Не потому, что не хотели бить лежащую и безоружную, они делали это много раз. Нет, их остановило другое…

– А вообще-то она молодец, – сказал старший смены. – Рой слишком много на себя взял. За что и поплатился. Никогда никто раньше не запрещал охране овладевать рабынями. Синд Рой получил свое. А ее… В карцер пока. Там разберемся.

– Может позабавимся с ней? – спросил совсем юный охранник.

– Зная Роя, могу сказать точно, что он ей там все разворотил. Пусть оклемается, а то никакого удовольствия не будет, – ответил старший. – Наденьте на нее наручники!

План побега командор Эчи Робиц разработал сразу после бунта, когда его отправили в порт на погрузку. Знали бы его единомышленники-бунтовщики, ради чего он поднял восстание, вряд ли бы они стали ему после этого доверять. Но факт оставался фактом – Робиц задумал бунт только потому, что знал, чем он кончится. Главарей всегда отправляли на самые тяжелые работы. А тяжелей портовой погрузки не было ничего. Приходилось целый день монотонно таскать в трюм мутные блоки полимеризированного гелия-3, укладывая их ровными стопками. Никаких ручек или отверстий для переноски блоков предусмотрено не было, именно этим обеспечивалась экономия при более плотной укладке сырья. Поэтому на этих работах использовались только рабы. О тех, кто все же умудрялся выполнять норму и не умирать от голода, говорили: «У него присоски на пальцах». Конечно, никаких присосок на пальцах у Эчи Робица не было, но норму ему выполнять приходилось, просто чтобы выжить, дожить до побега. Причем ускорить побег он не мог никак. Ему нужен был сообщник среди охраны. Хотя бы один. Просто человек, который добудет совершенно необходимый для побега лекарственный препарат – анабиозную сыворотку. Этот препарат использовали для доставки тяжело раненных людей в госпиталь. Сыворотка настолько замедляла все процессы в организме, что человек переставал дышать, у него исчезал пульс, а также почти полностью замирал обмен веществ. Но только действие сыворотки заканчивалось, все восстанавливалось за десяток минут.

И кто бы мог подумать, что сообщника, доставшего сыворотку, обеспечит себе не он сам, а его дочь Тана! Молодой охранник по имени Ян, рассказавший Робицу о судьбе жены и детей, без особых расспросов снабдил его необходимым лекарством. Командор заставил себя не думать о том, почему охранник пошел на такое откровенное служебное преступление, хотя влюбленность в Тану без труда читалась в его глазах. Возможно Ян был одним из тех, кто взял Тану силой, а теперь добивался ее взаимности. Такое между охранниками и рабынями случалось довольно часто. Охранникам мало было тела, они хотели еще и души. Яна за это хотелось убить, вырвать ему кадык сразу, без разговоров, но Робиц сдержался. Иногда в жизни случаются непоправимые вещи. Их надо попросту пережить. Хотя именно это бывает до крайности сложным.

Получив сыворотку, Робиц решил не откладывать побег ни на минуту. В любой момент ампулу могли обнаружить при обыске, а это было бы катастрофой. На добычу второй дозы препарата ушло бы непозволительно много времени.

Гелий подавали к полимеризатору по бронированному трубопроводу большого сечения, а отвердитель – по сети тонких шлангов, которые подводили его к формам со всех сторон одновременно для лучшей полимеризации. У самой стены в гелиевой трубе был прорезан шлюзовой люк для замены фильтрующего элемента. Меняли его рабы, поскольку никто, понятное дело, во время замены не собирался останавливать подачу газа. Раб попросту задраивал за собой первый люк шлюза, задерживал дыхание, открывал второй люк, менял фильтрующий элемент, затем задраивал первый люк и, если успевал, открывал входную крышку и выбирался наружу. Однако в каждом десятом случае вместе с использованным фильтрующим элементом приходилось вытаскивать из шлюза и труп раба.

Но нельзя сказать, что замена фильтра была опаснее других работ. Сам полимеризатор был адской машиной. Стоило процессу отвердения гелия пойти немного не так из-за неточного баланса температур, и отвердитель вскипал, грозя разнести формы на десятки смертоносных осколков. Такое случалось не часто, на памяти Робица ни разу, но охранники старались держаться от полимеризатора подальше. Чтобы особо не мудрствовать, адскую машину обнесли глухой стеной, не оставив ни одного выхода, кроме погрузочного шлюза, к которому присасывался транспортник. Сначала в помещение загоняли около трех сотен рабов, затем на антиграве подгоняли транспорт, и состыковывали его со шлюзом, после чего начиналась погрузка. При этом рабы деться никуда не могли, поскольку выйти из помещения можно было либо сквозь стену, что было до крайности затруднительно, либо через шлюз в трюм транспортника, что совершенно бессмысленно. Бессмысленно в первую очередь потому, что из трюма в другие помещения корабля попасть было невозможно в принципе – он был наглухо изолирован переборками, не имевшими ни одного люка. В полете в трюме делать нечего, поскольку воздух в нем имелся только во время погрузки, а в безвоздушном пространстве уходил в вакуум через специальные порты, обеспечивая максимальную сохранность груза. В общем, бегство в трюме было равносильно самоубийству, а никуда больше из помещения попасть было нельзя. К тому же места в трюме после погрузки не оставалось вовсе – блоки отвердевшего гелия плотно укладывались до самого шлюза, после чего подгонялся следующий порожний корабль.