Я взлечу - Энджи Томас

с незрелыми и закомплексованными личностями. Бри, поехали.

– Незрелыми? – повторяет тетя Пуф. – Закомплексованными? – выплевывает она, будто слово отравлено. – Что за бред ты несешь?

Трей тащит меня к парковке мимо Послушников.

– Лажа какая-то, – произносит один из них, – чтоб сын такого человека пек пиццу?

– Ло небось в гробу вертится, глядя на этого мямлю, – качает головой другой. – Хоть мелкая четко вещи делает.

Им Трей тоже не отвечает. Про него всегда так говорили. Типа не может сын Ловореза быть таким заучкой. Таким мямлей. Типа он вырос в пай-мальчика, а должен был – в бандита. Но брату, по-моему, плевать.

Мы садимся в машину. Сиденья закиданы фантиками, квитанциями, пакетами от фастфуда и бумагой. Трей дикий неряха. Мы трогаемся с места, едва я пристегиваю ремень.

Брат вздыхает.

– Прости, Капелька, не хотел на тебя наезжать.

Трей сам дал мне это прозвище. Как мне рассказывали, когда меня привезли из роддома, он все никак не мог понять, чего все так со мной носятся, ведь я «ну самую капельку милая, и все». Так и пошло.

Если что, я была капец какая милая, а не капельку.

– Мы все переволновались, – объясняет брат. – Ма уже собиралась попросить дедушку с бабушкой тебя поискать. Сама понимаешь, если она идет к ним, дело плохо.

– Серьезно?

Бабушка бы ей до смерти это припоминала. Вот честно, я вырасту, у меня будут свои дети, а бабушка даже на смертном одре будет повторять Джей: «А помнишь, ты не могла найти мою внучку и позвонила мне?»

Мелочность великую чувствую в ней.

– Ага, – вздыхает Трей. – Ни к чему тебе бегать в социальные дома.

– Тут не так уж плохо.

– Сама себя послушай. «Не так уж плохо». Что в этом хорошего? Да и с Пуф лучше общайся поменьше, сама знаешь, чем она занимается.

– Она никогда не подвергнет меня опасности!

– Бри, она не может обезопасить даже себя!

– Мне жаль, что она столько тебе наговорила.

– Да плевать, – отвечает брат. – Она не чувствует уверенности в собственном будущем и цепляется ко мне, чтобы самоутвердиться.

Трей – дипломированный психолог и читает людей как открытые книги.

– Она все равно неправа.

– Я уже все сказал. Ладно, хватит обо мне, давай о тебе поговорим. Ма рассказала, что случилось в школе. Как ты?

Если хорошенько зажмуриться, я снова увижу, как Лонг и Тэйт валят меня на пол. И снова услышу это слово. «Бандюга».

Сколько у одного несчастного слова власти надо мной!

Но Трею я отвечаю:

– Все нормально.

– Угу, а мой папа – Дензел Вашингтон.

– Че, правда? Тогда почему ты такой стремный?

Брат косо на меня смотрит, я ухмыляюсь. Обожаю его троллить.

– Засранка, – вздыхает он. – Бри, не отшучивайся. Как ты?

Я откидываю голову на сиденье. Мой брат не просто так выбрал психологию. С одной стороны, он хочет не дать кому-то повторить судьбу нашей мамы. Трей уверен: если бы Джей, когда у нее на глазах убили папу, пошла к психологу, она бы справилась с потерей без всяких наркотиков. С другой стороны, брат постоянно ко всем лезет с расспросами о том, что они чувствуют. Просто всегда. Теперь он хотя бы может оправдываться своим дипломом.

– Задолбала меня эта школа, – признаюсь я. – Трей, я там все время крайняя!

– А ты не думала, ну, не знаю, не давать им поводов делать тебя крайней?

– Эй, ты вообще-то должен меня поддержать!

– Я тебя и поддерживаю. Они там офигели постоянно таскать тебя к директору. Но ты все равно слишком много возникаешь. Классический случай оппозиционно-вызывающего расстройства.

Ну все, доктор Трей в здании.

– Хватит ставить мне диагнозы!

– Я просто констатирую факт. Ты склонна вступать в споры, часто ведешь себя дерзко, у тебя импульсивная речь, ты быстро раздражаешься…

– Неправда! Ты за это ответишь!

Трей кривит губы.

– Как я и сказал, классический случай.

Я откидываюсь на кресло и скрещиваю руки на груди.

– Ой, все.

Трей смеется.

– Какая же ты предсказуемая. Но вот вчера твое оппозиционно-вызывающее расстройство пришлось очень кстати. Поздравляю с победой. – И протягивает мне кулак. Я стучу в него своим.

– Уже смотрел батл?

– Не успел. Но мне написала Кайла.

– Кто-кто?

Брат закатывает глаза.

– Мисс Тик.

– То-о-очно. – Я и забыла, что у нее есть имя. – Как же я тебе завидую, что ты с ней работаешь! – Хотя, конечно, грустно, что даже сама охрененная Мисс Тик вынуждена работать в пиццерии. – Я бы свихнулась от восторга.

Трей фыркает.

– Можно подумать, она Бейонсе.

– Так и есть! Бейонсе Ринга!

– Не спорю, она классная.

Он, наверно, сам не замечает, как мечтательно жмурится. Я чуть наклоняю голову и приподнимаю брови. Трей ловит мой взгляд.

– Чего?

– Ты хочешь стать ее Джей-Зи?

– Хватит! – смеется брат. – Мы вообще-то о тебе говорили. – Он тыкает меня в плечо. – Ма говорит, перед тем как ты сбежала, она сказала тебе, что потеряла работу. Что ты чувствуешь в связи с этим?

Доктор Трей бдит.

– Мне страшно, – признаюсь я. – Мы и так еле сводили концы с концами. А теперь будет еще хуже.

– Будет. Врать не стану, бо́льшую часть моей зарплаты съедают студенческий заем и кредит на машину. Пока мама не найдет работу или я не устроюсь куда-нибудь получше, придется ужиматься.

– Как идут поиски? – Трей ищет место получше с первого рабочего дня. Он запускает пальцы в волосы. Ему давно пора подстричься.

– Нормально. Просто небыстро это все. Я подумывал снова пойти учиться, окончить магистратуру. Возможностей сразу станет сильно больше. Только…

– Только что?

– На это уйдет время, в которое я мог бы работать. Но ничего страшного.

Неправда.

– Но я тебе обещаю: что бы ни случилось дальше, все наладится. Твой всемогущий и всезнающий старший брат обо всем позаботится.

– А я и не знала, что у меня два старших брата.

– Ты совсем в меня не веришь! – смеется Трей. – Все правда наладится.

Он снова протягивает мне кулак. Я снова стучу об него своим. В смену доктора Трея все всегда идет как надо.

Нечестно, что все это легло на его плечи. Нечестно, что ему пришлось возвращаться жить в Садовый Перевал. Он был королем Маркхэмского университета. Реально, его постоянно выбирали королем бала. Все знали его как звезду студенческих спектаклей и первого барабанщика. Он закончил университет с отличием. Не говоря уже о том, как он впахивал, чтобы вообще поступить. А теперь вернулся назад в гетто и продает пиццу.

Это адски нечестно, и мне страшно. Если уж Трей делал все как надо и ничего не добился, как вообще добиться хоть чего-то?

– Возвращаясь к твоему расстройству, – продолжает брат. – Нужно установить его причины и прорабо…

– Нет у меня никакого расстройства! – говорю я. – Закрыли тему.

– Закрыли тему, – передразнивает брат.

– Не повторяй за мной!

– Не повторяй за мной!

– Ты дебил!

– А ты дебилка!

– Бри права.

– Бри пра… – Он возмущенно на меня смотрит.

Я ухмыляюсь. Попался.

Он пихает меня в плечо.

– Ах ты, хитрая жопа.

Я хохочу. Нам, конечно, приходится нелегко, а брат – ехидная зараза, но как же я рада, что он сейчас рядом.

Восемь

На следующее утро я просыпаюсь в скособоченных наушниках под рэп отца. Я так и заснула под его треки. У него низкий голос, как у дедушки, иногда чуть хриплый и жесткий, как реальность, о которой он читает. Для меня голос отца полон тепла, как объятия. Под него хорошо засыпать.

Телефон показывает восемь утра. Где-то через час придет тетя Пуф и отвезет меня на студию. Я весь вечер листала тетрадь и думала, что буду записывать. Есть песня «Безоружен и опасен» – я написала ее, когда коп убил того парня, – но не знаю, стоит ли на самом старте лезть в политику. Есть «Текущее положение», но там слишком много личных штук, я еще не готова делиться ими с миром. Есть «Фигачь и достигай», она довольно многообещающая. Особенно тот момент в припеве…

Но я не знаю, что выбрать. Ни хрена не знаю.

Из глубин дома доносится взрыв хохота и шепот: «Тс-с, не будите моих деток!»

Я снимаю наушники. Сегодня суббота. Ну ясно, чьи это голоса.

Надеваю тапочки с канарейкой Твити – на пижаме тоже он, годы идут, а я все так же тащусь по этому желтому чуваку, – и иду на звук к кухне.

Во главе стола сидит Джей, вокруг – бывшие наркоманы на пути к исправлению. Раз в месяц, в одну из суббот, она проводит встречу со своими знакомцами по бездомной жизни. Она называет такие собрания отчетными. Раньше они проходили в общественном центре, потом там закончилось