Звонкая мелочь времени - Эльдар Сафин

– У вас нет прав! – орал ему снизу ректор, а два пристава держали над ним металлический лист во избежание несчастных случаев – студенты вполне могли скинуть сверху стул или даже парту. – Ты у меня сопромат и корпускулярную теорию будешь десять лет сдавать!

– Да плевал я! Мне и здесь неплохо!

За каждую смерть в университете ректор писал длинные объяснительные, а еще время от времени приезжали проверяющие – все как один из бывших студентов, получивших дополнительные дипломы в области права, экономики, психологии, медицины.

Государство видело в студентах свое ценное имущество. Более того, многие, получив хорошее образование, становились референтами и заместителями при реальной власти и, не имея возможности сломать систему в корне, заботились о своих альма-матер как умели.

А умели они по-разному…

У ректора было два варианта. Либо силой принудить бунтующий университет к повиновению – без жертв бы не обошлось, и после ректор на несколько месяцев гарантированно получал бумажную работу, проверки и мелкие пакости от подчиненных. Либо можно было согласиться с условиями студентов и преподавателей – но тогда его авторитет пошатнулся бы, и каждое следующее волнение отнимало бы у него еще по капельке власти до тех пор, пока ректор не стал бы ничего не значащей фигурой, автоматически подписывающей приносимые проректорами документы.

Он искал третий вариант – и с помощью проректора по научной части нашел его. Проректор ненавидел остановки в исследовательском процессе, для него каждый день простоя лабораторий и учебных корпусов был ударом.

Договорились на том, что Шурик пересдаст единый экзамен – при расширенной приемной комиссии. «Юристы» разобрали баррикады, активисты принялись накалывать друг другу перстни «осада», Шурика в восторге хлопали по спине.

Во всем университете студентам и преподавателям выдавали свекольный спирт, все радовались, смеялись, кто-то дебоширил, и дебоширов аккуратно изымали из обращения приставы.

Он завалил экзамен – на истории. Вопрос был по «Восстанию синода» 1746 года, когда епископ Расский объявил об отречении царя, пригрозил гвардии отлучением и назначил синод высшим органом власти.

В том учебнике, который читал Шурик, было написано, что восстание оказалось «преждевременным», что священники «не могли удержать власть» и что «исторически восстание не было обосновано».

– Церковь – это души, дела мирские – не наша забота… – грустно приговаривал приходской священник, рассказывая Шурику про восстание.

Как оказалось, теперь учились по другим источникам – более новым, в которых восстание называлось «закономерным», являлось «переходным этапом от абсолютной монархии к диктатуре пролетариата», и что сам епископ Расский передал власть Напоре Гласске, который навел порядок в стране.

Именно при Гласске начала складываться современная государственная система образования, на основе двух университетов, которые в полном составе выразили протест против власти пролетариата. Университеты были превращены в первые лагеря для политзаключенных. Там же ученых заставляли заниматься наукой. Впоследствии систему признали перспективной и расширили до существующих на данный момент пределов.

Впрочем, про университеты Шурик не рассказывал – его несколько раз поправили на восстании синода, потом он запутался из-за наводящих вопросов сочувствующего ему преподавателя на легитимности передачи власти от епископа Расского к диктатору Гласске – и получил закономерный «неуд».

Этой ночью ему вновь приснился сон.

Отец, весь облепленный грязным снегом, с совершенно безумными глазами, орал на шестерых мужиков, которые пытались вытянуть веревками ревущий трактор из рва, куда тот заехал одной гусеницей.

– Через дерево, кретин, и влево тяни! А ты чего стоишь, подкладывай доски!

Солнце подкралось к горизонту и как бы намекало, что вот-вот юркнет за алую линию, погружая колхозное поле во мрак новолуния.

– Здорово, Монетчик. – Из перелеска, вместе со рвом разделяющего поле на две части, вышел высокий, подтянутый мужчина в военной форме без знаков различия. На руках у него белели в закатных сумерках офицерские перчатки. – Не ори, они все равно не поймут.

– А ты кто? – бесстрастно спросил Грашек. – Откуда меня знаешь? Мужики, привал десять минут! Если кто нажрется – пеняйте на себя!

– Мы с тобой немало пообщались в свое время. Мой позывной – Орел, помнишь такого?

Отец пораженно взглянул на военного.

– У тебя левая рука должна быть сухой. Ты рассказывал, на втором курсе тебе за непослушание прописали восемь часов дыбы и перестарались.

– Да уж, Академия совсем не сахар. – Военный закатал левый рукав – вдоль удивительно тонкого предплечья шла стальная спица с шарнирами. – Мизинец правой руки отвечает за всю левую. Смотри.

Он показал правую ладонь, прижал мизинец, шарнир бесшумно поднял вторую руку вверх.

– Верю. Пойдем, поговорим.

Они отошли от колхозников на полсотни шагов.

– Ты нам нужен. – Орел достал из внутреннего кармана портсигар, одной рукой ловко вынул длинную папиросу, и, постучав по портсигару, сунул ее себе в рот и прикурил. – То, о чем мы тогда беседовали в чистой теории, скоро воплотится в жизнь.

– Не верю! – живо отреагировал отец. Его глаза загорелись. – Слушай, это ведь я мечтатель и теоретик! Мы что, ролями поменялись? Как возможно? АГШ слишком далеко от столицы, девяносто процентов выпускников гибнет в первые годы на передовой, девяносто процентов выживших – всю жизнь на фронте!

– Мир. Уже две недели как. Это при диктаторе Широте мы расширяли территорию, а двое последних использовали армию только как инструмент давления. Всё, договора подписаны. Господи, при такой армии, с такой техникой, с таким преимуществом – и всего лишь требовать возможности выхода на мировой рынок!

– Понятно. Как Бяшка?

– Погиб на четвертый день. Система. Весь выпуск – на передовую, рядовыми. Ты представь только – самые грамотные, лучшие тактики и стратеги – рядовыми! Под начало каким-то кретинам!

– Теперь-то ты как? – отец улыбался – грустно и по-доброму. – Я вижу, нормально устроился?

– Теперь да. Наш выпуск – кто жив остался – все не ниже майора по неофициальной иерархии. Я – адъютантом у генерала Поскеши. – Орел сплюнул. – Верчу им, как заблагорассудится. Раскол между молодой гвардией и старой ликвидирован, я слышал, «юристы» и «философы» тоже поладили.

– Не то чтобы полностью – но того, что было лет десять назад, уже нет. Да, ты прав – сейчас самое время сменить власть, особенно если вся гвардия АГШ в столице! Что от меня-то требуется?

– Завтра тебе придет вызов – на место преподавателя в БГУ. Посмотри, что можно в лабораториях сделать – в первую очередь интересует взрывчатка, во вторую – средства связи, шифрование сигнала. Потом, по знаку, поднимешь преподавателей, студентов. Машинами обеспечим, дороги там хорошие, за два часа до столицы доедете. Если все пойдет по плану, займете юг города, взорвете за собой мосты – мало ли, вдруг старая гвардия не обеспечит лояльности столичного военного округа.