Жить лишь тобой - Шэрон Кендрик

выглядеть так, будто Тара пытается начать новую жизнь. Ведь он еще не знает, почему она приехала и что она скажет ему. А когда узнает, будет сильно шокирован.

Она нервно откашлялась:

- Я выпью воды.

Лукас сильнее помрачнел, словно почувствовал ее напряжение. Тара принялась сдвигать ногтем кутикулу на своих пальцах, будто делая импровизированный маникюр. Он взглянул на нетерпеливую официантку.

- Принесите нам бутылку газированной воды.

- Сию минуту, сэр.

Как только они остались одни, всякое притворство исчезло. Тара поерзала на бархатном сиденье, боясь того, что она должна ему сказать.

- Итак, я весь во внимании. Ты скажешь мне, Тара, зачем ты здесь? - Его удивительные зеленые глаза смотрели на нее насмешливо. - Зачем ты приехала без предупреждения?

Тара глубоко вздохнула, сожалея о том, что еще не принесли воду и ей не удастся смочить пересохший рот. Она втянула носом теплый воздух, выдохнула и вздрогнула.

- У меня будет ребенок, - прохрипела она.

Наступила тишина. Тара наблюдала, как меняется выражение лица Лукаса. Сначала он рассердился и покачал головой.

- Не может быть, - резко сказал он.

Тара кивнула:

- Боюсь, что может.

Он наклонился в ее сторону:

- Я предохранялся.

Тара облизнулась, довольная тем, что официантка принесла воду и прервала их спор. Сделав большой освежающий глоток воды, она кивнула.

- Я понимаю. И еще я знаю, что барьерный метод не защищает на сто процентов.

Он недоверчиво посмотрел на нее:

- Барьерный метод? Что это, черт побери, за название?!

- Я прочитала об этом в книге о беременности.

- Когда ее опубликовали? В начале восемнадцатого века?

Тара заставила себя игнорировать его привычный сарказм, который сейчас казался обиднее, чем когда-либо. Нельзя позволять эмоциям навредить крошечной жизни, растущей внутри ее. Но при этом она не станет просто сидеть и позволять Лукасу оскорблять ее, ведь он виноват в такой же степени, как и она.

Она поставила бокал дрожащей рукой на стол, и кубики льда звякнули, как колокольчики.

- Юмор не поможет.

- Неужели? А ты нашла волшебную формулу того, что поможет? Я очень хочу ее узнать.

- Не надо быть таким… грубым!

Он наклонился вперед, венка лихорадочно пульсировала на его виске.

- Я не груб, я честен. Я никогда не хотел детей, Тара, - выпалил он. - Никогда. Ты понимаешь?

Она приказала себе сохранять спокойствие.

- Я тоже не планировала рожать. Но я уже беременна. И я решила, что ты имеешь право об этом знать.

Лукас уставился на нее, почти решив, что она его разыграла. Можно потребовать у нее сделать тест ДНК и подробно расспросить ее о последующих любовниках, с которыми она могла развлекаться после его отъезда. Но он понимал, что у Тары Фицпатрик не было никого, кроме него.

Ему надо выпить чего-нибудь покрепче.

И все обдумать. Но не здесь. Потому что в этом баре все с любопытством на них посматривают. Тара Фицпатрик, с ее толстым зеленым свитером цвета ирландских холмов и яркими волосами, уложенными в пучок, выглядела в этом баре крайне неуместно.

Стыдится ли он ее? Нет. Он нарушил достаточно правил в своей жизни, и его не волновало, что его худая домработница носит потрепанные джинсы, а не элегантное коктейльное платье, как другие женщины в баре. Но ему надо уйти от этих кроваво-красных стен, которые словно надвигались на него, и попытаться осмыслить то, что Тара ему сказала.

- Мы не можем здесь разговаривать, - проворчал он, вставая. - Пойдем.

Она послушно кивнула. Что ж, конечно, она будет послушной. Разве она не вела себя покорно с тех пор, как вошла в его жизнь? Она исполняла его желания и получала за это финансовое вознаграждение. А потом оказалась в его постели, когда он поддался неудержимой страсти, появившейся из ниоткуда.

- Куда мы идем? - спросила она, когда они вышли из бара и направились по тускло освещенному коридору к фойе.

- В мой номер.

- Лукас…

- Сотри возмущение со своего лица, - отрезал он, замедляя шаг перед лифтом. - Я думаю о гораздо более практичных вещах, чем секс.

- Ты можешь говорить тише? - прошипела она.

- Не поздновато ли для стыдливости, Тара?

- Я не ханжа, - тихо сказала она. - Я просто не хочу, чтобы каждый постоялец отеля знал о моих делах.

Лукас не ответил, проводя ее к частному лифту и нажимая кнопку своего номера. В напряженной тишине они поднялись на верхний этаж. Голова Лукаса по-прежнему шла кругом от полученной новости. Он никогда не хотел быть отцом.

- Сюда, - кратко произнес он, когда двери лифта бесшумно открылись и они вошли в пентхаус отеля «Мидоу», из которого, как говорили, открывался один из лучших видов на панораму Манхэттена.

На улице темнело, а огни освещения мерцали, как бриллианты в небе оттенка светлого индиго. Большинство людей пришли бы в восторг от такого бесподобного вида на город. Но не Тара. Казалось, она почти ничего не замечает, стоя в центре комнаты и пристально глядя на Лукаса своими янтарными глазами.

- Я приехала, потому что считаю, что ты имеешь право знать, - начала она, будто заранее отрепетировала речь.

- Ты уже сказала об этом в баре.

- И поэтому я решила, что мне лучше разговаривать с тобой лицом к лицу, - поспешно прибавила она.

- Тебе не пришло в голову предупредить меня?

- Как я могла это сделать, не сказав, о чем идет речь? - Она помолчала. - Я хотела увидеть твое лицо.

- И моя реакция тебя разочаровала?

- Я реалистка, Лукас. Я увидела примерно то, на что рассчитывала. - Она глубоко вздохнула. - Но я хочу, чтобы ты знал: это никак не связано с моими ожиданиями. Я просто излагаю тебе факты, вот и все. Тебе решать, что делать дальше.

Лукас вздрогнул, внезапно опешив от своей реакции, когда осознал, что станет отцом. Его сердце сжалось от боли, а не от радости.

- Бренди, - резко сказал он. - Я закажу тебе крепкий чай, а мне понадобится бренди.

Тара отреагировала странно. Он думал, что она успокоится, потому что любила пить чай, но вместо этого она пришла в ярость и повернулась к нему лицом.

- Неужели ты не можешь оставить свою девушку ни на минуту? - выпалила она. - Разве мы не можем поговорить об этом наедине, без нее?

- Прошу прощения? - Он прищурился.