Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - Фиона Гибсон

— Дорогуша, тебе нужно другое хобби, — по-доброму увещевает Пенни, появляясь со спасительной миссией.

— Вязать крючком, что ли? — блею я.

— Вязать полезно для здоровья.

— У меня слишком толстые пальцы, — рычу я.

Пенни обнимает меня, становясь серьезной. Сегодня она выглядит особенно по-летнему, в цельнокроеном платье в «шахматную» розово-желтую клетку, как торт «Баттерберг», и с объемными бусами из разноцветных камешков.

— Я просто считаю, что тебе хватит смотреть эти фотки, — твердо говорит она. — От них один вред.

— Да я чуточку, — вру я. — Смотри, если задать поиск, то вываливает целая тонна…

Пенни наклоняется и хмуро смотрит в монитор, где Эстелл Ланг с безупречным макияжем стоит на трибуне и с авторитетным видом произносит программный доклад на очередном долбаном симпозиуме. Вот снова она, на официальном портрете — в белоснежной блузке и синем жакете с красным шарфом (вероятно, шелковым?), изящно повязанном на тонкой шее. Классический элегантный образ, до которого мне всегда было как до Луны.

— Почему ты так с собой обращаешься? — спрашивает Пенни.

Я пожимаю плечами:

— Может, у меня тяга к членовредительству?

Она задумывается.

— Типа упасть совсем низко, в бездну печали?

— Да, типа этого, — мрачно говорю я.

— А потом, — радуется Пенни, — когда достигнешь скалистого дна, начнешь создавать себя заново?

Я вымучиваю улыбку признательности за то, что она сейчас здесь и зашла сама, когда я не стала открывать дверь. Эта ее манера всегда бесила Энди:

— С чего она решила, что можно вот так вламываться? Мы могли быть заняты!

— Чем именно? — обычно возражала я. — Чем именно мы могли быть заняты?

— Дело не в этом! Просто это чертовски беспардонно.

— Надеюсь, ты права, — говорю я сейчас.

— Разумеется, я права. Я всегда права! А теперь давай закрывай ноутбук.

— Одну минуту, — бормочу я. — Я тебе кое-что покажу. Если задать другой поиск, просто для сравнения, получим вот что…

И вот оно — единственное мое изображение, попавшее в Сеть. У меня нет ни глянцевых официальных портретов, ни фотографий с симпозиумов, где я — воплощение авторитета и гламура. На снимке с прошлогоднего школьного потешного забега — толстая тетка в рубашке с пятнами от пота, в порванной балетной пачке и с заляпанными грязью кроличьими ушками.

— Боже правый, что это?! — восклицает Пенни.

Я опускаю крышку ноутбука.

— Да так. Ничего. Ладно, Пен, ты права. С этим действительно пора кончать. Пойдем прогуляемся.

Мы садимся на метро в сторону центра, и мир сразу становится красочнее. Один из многих позитивных моментов дружбы с Пенни заключается в том, что она сама не киснет и другим не дает. Именно это требуется сегодня — чтобы меня взяли за руку и увели из дома.

Есть и другие преимущества общения с женщиной постарше — она может заверить, что климакс в итоге заканчивается, ты оказываешься на другой стороне, и все будет тип-топ. Тревожность уменьшается. Потливость исчезает. Углеводный жор прекращается, и появляется спокойная, уверенная в себе женщина, свободная от месячных, перепадов настроения и страхов забеременеть.

— Тебе будет на все начхать, — в который раз говорит мне Пенни. — Что хочешь, то и делай.

Возможно, это объясняет, почему по прибытии в наше любимое книжное кафе я выбираю маленький брауни (в окружении такого количества книг он представляется вариантом с наименьшим риском), а Пенни берет огромную трубочку с кремом (потенциально опасную, сказала бы я на месте профессионального оценщика рисков).

— Пен, скажи честно, — говорю я, клюя брауни, — тебя когда-нибудь зацикливало на ком-нибудь? Я имею в виду, как я гуглю про Эстелл Ланг.

— Тогда, слава богу, интернета не было, — говорит она.

— Разумеется, нет, но тебя когда-нибудь клинило так, что ты, ну, я не знаю, совершала какую-нибудь дичь? Что-нибудь глупое? — Я смотрю на нее через стол, ожидая, что она скажет «да».

Пенни задумывается.

— Ну, — неуверенно произносит она, — однажды я напилась в хлам и бросала яйца в машину…

— Ты бросала яйца в машину? — восторженно переспрашиваю я. — И чья это была машина?

— Да так, — отмахивается она, поворачивая трубочку другим концом, откуда опасно свисает крем. Прямо перед ней на столе — огромный фолиант под названием «В объективе: иконы стиля 70-х». Я не знаю, зачем Пенни вообще приволокла его сюда — она даже не заглянула в него.

— И что потом? Тебя поймали? — интересуюсь я.

— Конечно, нет, — говорит она.

— Но тебе полегчало?

— Пожалуй, да…

— Возможно, именно поэтому Энди держит свое местопребывание в секрете, — переключаюсь на другую тему я. — И не пускает к себе Иззи — на случай, вдруг она расскажет мне. Возможно, он считает, что я объявлюсь и испорчу ему машину или имущество…

Пенни снимает бирюзовый кардиган и накидывает себе на плечи поверх платья в розово-желтую клетку. В компании с ней я всегда чувствую себя жуткой занудой в своих базовых топах и джинсах. В молодости я увлекалась модой и искала вдохновения в женских журналах. Стены моей комнаты были оклеены вырезками из «глянца», а не постерами с изображением поп-звезд. В студенчестве я обожала секонд-хенды и комбинировала яркие забавные разностильные наряды.

Став мамой, я придерживалась правила «помаду — подальше от карапуза», старалась выглядеть прилично и, пожалуй, гордилась собой. И только несколько лет назад перешла на самый простой и разумный стиль, подходящий для дома и офиса. Мой приоритет — это практичность, и в результате в моем гардеробе скопилась уйма базовых вещей черного, серого и синего цвета — с редкими исключениями.

— Пенни носит веселую одежду, — заметила Иззи вскоре после нашего с ней знакомства. Надеюсь, моя одежда не вопит: «Я в депрессии!»

— Ты уверена, что та особа не переехала к нему? — спрашивает Пенни, слизывая крем с губ. — Извини, но это более вероятно.

— Он говорит, что нет, — я пожимаю плечами, — и я не понимаю, зачем ему мне лгать на данном этапе.

— Ну, возможно, ему неловко, что Иззи увидит его жилье? — выдвигает предположение она.

— А почему бы?

— Может, рядом стрип-клуб? — усмехается Пенни.

Я едва не давлюсь пирожным.

— Хорошо бы, но очень маловероятно.

— Или улица дерьмовая?

— Он никогда бы не поселился в убогом квартале, — качаю головой я. — Тебе известно, какой он чистоплюй. Мы как-то снимали квартиру в Париже через Airbnb. Все было безупречно — просто очаровательно. Но Энди вбил себе в голову, что в холодильнике застарелый запах сыра. Он ныл и ныл, открывал и закрывал дверцу и беспрестанно принюхивался. Довел меня до белого каления, притом что я ничего не чувствовала. Но у него очень тонкое обоняние, гиперчувствительный нос…