Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - Фиона Гибсон

* * *

Воскресенье, 10 февраля

И снова он, ночной пот.

— Черт возьми, Вив, — объявляет Энди, — это как просыпаться в болоте.

Муж вылезает из кровати, а я понуро наблюдаю за ним.

— Я что, виновата? Оно само получается, когда я сплю.

— Ладно, это я так, — морщится он.

— Нет, не так. Ты выговариваешь мне за то, что я — женщина средних лет, переживающая муки гормональной перестройки…

— Я всего лишь хотел сказать, что это неприятно.

Он надевает халат и резким движением затягивает пояс. Ему неприятно? Ну, извините, только пот — далеко не единственное блюдо в моем нынешнем меню, которое также включает: перепады настроения, учащенное сердцебиение, беспричинные вспышки и постоянное беспокойство, зашкаливающее в сравнении с привычными и так далеко не низкими показателями. Добавьте к этому маниакальную жажду неудобоваримого пудинга (оттого, наверное, живот растет как на дрожжах), стремление умиляться при виде щенят, котят, телят и прочего четвероногого молодняка, а также прыщавость, какой не было даже в подростковом возрасте. Да, еще ночные страхи, идущие бонусом к бессоннице: а вдруг авиабилеты начальнице забронированы не на ту дату, и почему по карте такой перерасход, и из-за чего волосы стали ломкими, как солома. В 4.37 утра найдется масса поводов для переживаний — от положения дел в правительстве до размеров собственной задницы, а если эти поводы себя исчерпали, всегда можно понервничать из-за собственной обеспокоенности (а это нормально — так волноваться?). И у моего супруга еще хватает наглости сетовать на мокрую постель? У мужчин андропауза — это ерунда на постном масле.

— Если тебе настолько противно, — предлагаю я, — могу спать в гостевой.

— Зачем? Не нужно, — говорит муж со страдальческим вздохом.

— Или могу снять номер в специализированной гостинице для дам в климаксе, где вентиляторы на каждом шагу и сочувствующий мужской персонал.

На это он предпочитает не реагировать.

— Не знаю, что еще предложить, — говорю я. — Разве что вмонтировать в меня термостат…

— Хватит, я тебя понял…

— Но от кнопочки я бы не отказалась.

Я смотрю на физиономию мужа: обаяшка доктор Флинт, с ярко-голубыми глазами и длинными-длинными ресницами, такими пушистыми и загибающимися, словно он пользуется моей тушью. Подозреваю, что большинство коллег женского пола и пациенток к нему неровно дышат. В это тусклое серое утро я надеюсь на толику юмора или хотя бы сочувствие к моему резко пикирующему уровню эстрогенов, но он смотрит на меня холодно, точно я обливаюсь мерзким потом ему назло. Для медработника с его-то стажем врачебного такта — ноль.

Давя в себе раздражение, я иду в душ после Энди, а потом заглядываю в комнату дочери, которая еще в кровати. У нее чудесные светло-каштановые волосы, большие голубые глаза, как у папы, и широкая щербатая улыбка из-за двух выпавших молочных зубов.

— Доброе утро, Из, — говорю я. — Пора вставать, зайка. Помнишь, что мы сегодня идем плавать?

— Ой, я забыла!

— Давай-ка пойдем, пока народу мало.

Иззи вылезает из постели и достает из шкафа одежду — она терпеть не может, когда ей указывают, что надеть. Узнав, что у нас с Энди семилетняя дочь, люди нередко бывают ошарашены. Нам обоим по пятьдесят два, и я, само собой, самая старая мамаша во всей школе. Когда была зачата Иззи, мы уже потеряли надежду на второго ребенка — после сына была пара выкидышей, а потом — ничего. Мы оба прошли обследование, все казалось в полном порядке, но годы шли, а беременность не наступала.

Мы с Энди уже смирились с тем, что у нас будет только один ребенок. Спенсер — замечательный парень, и мы никоим образом не чувствовали себя обделенными. Честно говоря, мы никогда не предохранялись и почти забыли о том, что можем зачать снова, и уж, конечно, никак не ожидали, что это произойдет, когда мне будет сорок два.

Когда месячные не пришли, я подумала, что началась менопауза. А вместо этого появилась Иззи, наше солнышко, за что я неустанно благодарю судьбу. Спенсер, которому сейчас двадцать два, немного скис при известии о том, что у него будет брат или сестра (но, разумеется, ненадолго и обожает Иззи с самого ее рождения). Вообще, мне кажется, большинство подростков болезненно воспринимают доказательства того, что их родители все еще занимаются «этим».

Впрочем, теперь у нас «это» бывает нечасто, и все бы ничего, если бы не еще одна странная особенность климакса. Более удивительная, чем потоотделение, о котором я была наслышана. Но чего я от себя никак не ожидала, так это взрыва либидо, когда постоянно хочется и ведешь себя точно похотливая кошка.

Слушай, Вив, я сегодня совсем без сил.

Дорогая, мне завтра утром на пробежку.

Что-то спина опять пошаливает. Точно ишиас.

…или люмбаго? Да, пожалуй, оно.

Ой! Мне больно, когда ты так делаешь…

Вот такой чресло-тонизирующий эффект я оказываю на своего благоверного. Ничего, ему еще приспичит, будет пыхтеть мне в ухо, а я такая, мол, не в форме и поясницу прихватило. Извини, друг, твой поезд ушел! Я готовлю яичницу для нас троих, а сама так радуюсь при мысли, как обломаю его с сексом, что к тому моменту, когда мы садимся завтракать, почти прощаю его за давешнее брюзжание.

Мне даже приходит мысль извиниться за то, что я — женщина и старею.

— Извини, я такая раздражительная, — говорю я, попивая кофе. — Просыпаюсь вся липкая, как рептилия, — просто жуть.

Мужчина, который вроде бы должен меня любить и, вероятно, сопереживать гормональному катаклизму, в котором я оказалась, смотрит на меня отстраненным взглядом.

— К твоему сведению, Вив, у рептилий сухая кожа, — говорит он.

Понедельник, 11 февраля

Сегодня начало полугодия, и мы с Иззи спешим в школу. Я пытаюсь позитивно настроиться на новую неделю и забыть о том, каким придирчивым и отчужденным в последнее время стал Энди. Возможно, у него завал на работе, и мне следует с большим пониманием относиться к его проблемам? Я знаю, на нем большая ответственность, все трудятся на пределе возможностей, и вообще работа в крупной больнице в условиях все более жестких бюджетных ограничений — это вам не пикник на пляже. Черт возьми, я с уважением отношусь к тому, что он делает.

Но выпад про рептилий не идет у меня из головы, особенно фраза «На мой взгляд, ты скорее… земноводное», и при этом он, по своей мерзкой привычке, вскинул левую бровь, отчего мне сразу захотелось ему врезать (я всегда была такая нетерпимая, когда ярость так и рвется наружу, или это что-то новенькое?). Кроме того, я заметила, что с недавних пор Энди то и дело повторяет «к твоему сведению», причем не только в рептильном контексте. Например, у нас в спальне стоит внушающий опасения тепловентилятор (Энди — мерзляка), который он ни в какую не хочет выбрасывать, несмотря на то, что тот периодически воняет горелым.