Подвиги самураев. Истории о легендарных японских воинах - Асатаро Миямори

Что тут еще добавишь?! Все уже и так сказано. Гонец вернулся к своему господину и передал ответ, полученный на его требование. Нобунага признал его резонным, и даже вспыльчивый Моримаса не мог отрицать его справедливость. Но, упрямый и мстительный по натуре, он затаил злобу и втайне принялся вынашивать планы воплощения своих подлых намерений.

Прекрасным осенним днем Кацуно в сопровождении служанки прогуливалась по двору своего жилища. Очаровательная и прекрасная своим видом, она олицетворяла счастье довольной своей судьбой молодой жены. К западу от сада виднелись жилые помещения прислуги ее мужа, и звон тетивы лука, сопровождаемый свистом стрел, говорил о том, что его самураи упорно совершенствуют свои навыки в стрельбе. С востока усадьбу окаймляла кленовая роща, и красная листва этих деревьев рельефно выделялась на темно-зеленом фоне остальной растительности. Впереди или на юге простирались рисовые плантации, упиравшиеся в высокие черные сосны, обозначавшие окрестности деревенского алтаря. Картину оживляли мелкие пташки, сновавшие туда-сюда с нежным щебетанием.

Стоявшая на берегу садового пруда Кацуно беззаботно бросала корм карпу, приплывшему на ее зов, когда калитка, ведущая в сад, неожиданно распахнулась, и в нее вошла незнакомая пожилая женщина.

– Рада вас видеть, Кацуно-сан, хотя нет, я должна сказать Осуга-сан, – произнесла незваная гостья, отвешивая вежливый поклон.

– О-Тора-сан! – удивленно воскликнула Кацуно, крайне озадаченная таким неожиданным визитом. – Неужели это действительно вы? Я очень рада вас видеть, ведь давненько у меня не было такого удовольствия. Каким ветром вас сюда занесло?

– Совершенно случайным, – ответила престарелая женщина, улыбаясь так, будто на самом деле радовалась их встрече, и беседуя в самом примирительном тоне. – Шла мимо по переулку, бросила взгляд через забор и, к великому своему изумлению и радости, в саду узнала вас. Какой благополучный дом вам достался! Можно только позавидовать такой доброй судьбе!

Кацуно никак не отреагировала на сладкие речи старухи, зато отрывисто спросила:

– Как оказалось, что вы появились в наших краях? Переехали сюда жить?

– Это долгая история, – сказала О-Тора с плохо скрываемым волнением. – В нескольких словах не расскажешь. Сегодня мне надо идти дальше, но скоро я вернусь, и тогда у нас будет гораздо больше времени, я смогу поведать вам все. А пока мне остается только попрощаться.

– Где вы остановились?

– Недалеко отсюда… и скоро я снова приду… До свидания!

Старуха поспешила прочь. Кацуно провожала взглядом ее удаляющуюся фигуру с выражением смешанного удивления и сомнения на лице, когда внезапно из кленовой рощи прилетела стрела, просвистела мимо и, задев кушак девушки, вонзилась в сёдзи комнат самураев. Тут же поднялся какой-то шум, но прежде, чем удалось что-то предпринять, в спокойном воздухе засвистела еще одна стрела. Сообразительная Кацуно бросилась на землю, но ее встревоженная служанка не успела пошевелиться и осталась стоять во весь рост. К этому моменту к ним с громкими криками спешили молодые самураи.

– Злоумышленник прячется в кленовой роще, – крикнула им Кацуно. – Не дайте ему убежать! Поторапливайтесь!

С обнаженными мечами стражники бросились в рощу, раскидывая красные листья на своем пути.

Пока происходил этот обстрел дома Кацуно, ее муж находился в замке сёгуна, где нес сторожевую службу. Тех двух злоумышленников схватили, но, к великому сожалению, самураям не сообщили о О-Tope и ее злых намерениях, и они даже не пытались поймать ее, хотя особого труда им это не стоило бы, так как она бестолково металась туда-сюда от замешательства и испуга.

В ходе жестокого допроса эти двое признались в том, что их послали лазутчиками, а нанял их Гемба Моримаса, чтобы убить Кацуно, а О-Тора служила им наводчицей.

Иэясу, пребывавший в праведном гневе, приказал их обезглавить, а головы выставить на всеобщее обозрение перед одними из ворот замка с пояснением, звучавшим так:

– Эти злодеи на суровом допросе признались в том, что по указке Сакума Гемба Моримаса, находящегося на службе у Ода Нобунага, они тайно проникли в наш город-замок с намерением совершить убийство. Однако может случиться так, что на самом деле они обычные воры и просто придумали все вышеизложенное ради сокрытия своих низменных целей. Поэтому мы признали их простыми ворами и выставляем напоказ их головы в соответствии с их положением в обществе.

После провала своих коварных планов Моримаса не знал, куда деваться от гнева; Нобунага тоже не мог оставить такое дело без внимания. Он отправил к Иэясу гонца с посланием протеста, на который получил следующий ответ:

– Если бы благородный самурай чина и положения Гембы Моримаса действительно намеревался отомстить своему врагу, он прибыл бы открыто и собственной персоной. Он не поручил бы настолько важное дело подлым безымянным наемным убийцам! Нельзя же настолько пренебрегать своей честью! Его поступок достоин разве что какого-нибудь земледельца, простого купца или ронина[5]. Итак, я пришел к заключению, что те злоумышленники были простыми ворами, и как раз об этом написано соответствующее пояснение. Найдутся ли у господина Ода возражения по поводу всего сказанного?

Что Нобунага или Моримаса оставалось сказать на такой убедительный ответ? Не могли же они признаться в том, что наемные убийцы на самом деле были теми, кем они их назвали, а не ворами, которыми их считал Иэясу. Таким образом, они снова оказались посрамленными. Но Нобунага совсем уже разгневался и исполнился решимости пойти войной на Иэясу, чтобы смыть с себя позор. Он усердно приступил к военным приготовлениям.

Не составляло труда предсказать скорое начало схватки между рассорившимися господами; у Иэясу с его немногочисленными сторонниками не просматривалось ни малейшего шанса на успех в противостоянии с его более могущественным врагом. Кацуно пребывала в отчаянии. Именно из-за нее такая опасность угрожала господину Токугава, именно потому, что он отказался выдать ее соседу, обострилась нынешняя ситуация. Она поплатилась своей нынешней жизнью за совершенное ею возмездие в замке Инаба и только благодаря милосердию госпожи Сайто не умерла намного раньше. Притом что муж любил ее самозабвенно, и она чувствовала себя в замужестве совершенно счастливой, жизнь ей была совсем не в милость, и если ей суждено было погибнуть молодой, то и никакого повода для развязывания катастрофической войны не оставалось. Поэтому она должна была умереть.

В безмолвные часы зимней ночи, когда серебряная луна залила всю землю спокойной красотой, Кацуно встала с постели и все тем же кинжалом в расцвете красоты и молодости покончила с собой – было ей двадцать два года от роду!

Кацуно оставила после себя четыре пространных письма, адресованные соответственно Иэясу, своему мужу Кацутака, госпоже Сайто и бывшему господину Ода Нобуюки, в которых объяснила причину своего поспешного поступка и многократно поблагодарила их за доброту к ней.