Дина. Чудесный дар - Лене Каабербол

И тут мне вспомнился старший брат Нико и его слова:

«Сдаешься? Ну же, Нико?.. Сдаешься?»

А Адела, живая и прекрасная в видениях Нико… Теперь ее мертвое, холодное и изуродованное тело покоится где-то в глубине замка.

– Да! Семья! – Он помолчал. – Нынче, когда тебе столько известно, Дина, ты по-прежнему не боишься такого монстра, как я?

Я многое заметила и поняла. Ясное дело, для меня кое-что изменилось. Я разглядела в нем чувство зависти и ярость. Холодность. Равнодушие. И ту самую запретную, безнадежную любовь к Аделе! Но не убийство! И не кровь, не мертвые тела! А ко мне он не был ни холоден, ни равнодушен. Я ответила ему без слов. Просто уселась на пол рядом с нарами и взяла его за руку.

– Какая ты храбрая! – сказал он. – В твоем возрасте я боялся почти всего на свете! – Он часто дышал, а рука у него была влажная и скользкая. – Дина, если я засну прежде, чем Дракан вернется и уведет тебя, то… вполне может статься, что тебе не удастся меня разбудить. Возможно, мы больше не свидимся. Полагаю, к вечеру, а он последний, здесь начнется ад. Нет! Ад… не начнется. Благодаря тебе!

Я внезапно похолодела:

– Что ты имеешь в виду… какой последний вечер? Почему он должен стать последним? Матушка знает, что ты невиновен, да и сам Дракан начинает верить в это!

В уголках его губ что-то дрогнуло – то ли улыбка, то ли гримаса, трудно понять, что именно…

– Дракан не верит в мою невиновность!

– Да, но он сказал…

– Дракан верит, что я убийца, но твоя мама навела его на мысль, что я помутился разумом. Что я, так сказать, был не в себе… И потому… Дракан даровал мне милость в своем особом понимании.

– Милость? Нико, что ты имеешь в виду?

– Говорят, что когда отрубают голову – это больно. А я никогда не отличался особым мужеством. Так вот, что бы там ни было, Дракан явился со своей фляжкой мира, – это, во всяком случае, безболезненно!

– Нико! Яд! Так Дракан, выходит, толковал о каком-то яде! Та фляжка мира… То, что можно найти на дне ее, – мир и покой смерти… Вставай! Делать тебе нечего – только валяться да помирать!

– Не уверен, что у меня есть какой-то выбор!

По крайней мере, его вырвало и от большей части содержимого фляжки он избавился, должно же это помочь?!

– Поднимайся, идем!..

Рванув Нико за плечи, я попыталась приподнять его, но он был слаб, руки его болтались, словно у тряпичной куклы, и он мне ничуть не помогал.

– Идем!

– Дина… оставь меня… – Голос его становился все более слабым и неуверенным. – Оставь… меня в мире и покое…

– Да, Дина. Оставь его!

Я оцепенела. То был голос Дракана. Он вернулся, не захватив с собой никакого фонаря. Я не слышала его шагов.

Сколько времени он стоял там, подслушивая во мраке?

В тишине слышно было, как Нико переводит дух, быстро, хрипло, словно ему не хватает воздуха. Дракан, с неразличимым во тьме выражением лица, стоял подле решетки, будто черная тень…

Неужто и вправду все обстоит так, как сказал Нико?

– Что было во фляжке? – спросила я.

– Вино, – ответил Дракан. – Пьет Нико сверх всякой меры, а переносит это скверно… Разве он не поведал тебе нынче об этом, раз вы стали столь добрыми друзьями?

Нико издал какой-то звук, не то вздох, не то смешок:

– Ей ведомо обо мне все, кузен! Знает меня вдоль и поперек!

Дракан стоял неподвижно, молчалив и черен, почти скрытый во мраке.

– Вот как! – произнес он. – Дочь своей матери? Подойди ко мне, малышка, Пробуждающая Совесть, и я выпущу тебя отсюда!

– Нет!

– Нет? Что ты хочешь сказать?

– То, что я не уйду до тех пор, пока ты ему не поможешь! Пока не скажешь, что было в той фляжке, и не поможешь ему оправиться!

Я услыхала, как Дракан вставил ключ в замочную скважину.

– Разве твоя мамаша не учила тебя поступать как велят взрослые? В противном случае мне придется увести тебя силой!

– Сначала ты должен помочь ему! Быть может, он умирает!

При одной мысли об этом я впала в дикое отчаяние.

– Дина… теперь уходи, – хрипло произнес Нико. – Иди с ним!

Я прижала его руку к себе:

– Нет! Он должен помочь тебе! Я не хочу, чтобы ты умирал!

Дверь открылась, и Дракан снова вошел в камеру. Он встал в узком луче лунного света, но я по-прежнему не видела его глаз: капюшон плаща затенял его лицо. Плащ на нем был уже другой, не темно-синий, что он носил раньше. Этот был такой черный, что казалось, будто он поглощает свет вокруг.

– Иди сюда, Дина! – сказал Дракан, и голос его был спокоен и почти мягок. – Подойди сюда, ко мне!

В полдень на Драконьем дворе мне было так страшно, что я не поверила бы, будто бояться можно еще сильнее. Теперь я поняла, что ошибалась. Как раз здесь и сейчас я, правда, куда сильнее боялась его, чем драконов. А разве… разве мне не почудилось, что от него исходит терпкий, похожий на гнилостный, запах?

Я медленно приподнялась, встав на колени, но по-прежнему крепко держала руку Нико в своей.

– Почему ты не хочешь помочь ему? – прошептала я. Я охотно произнесла бы эти слова громче, но не смогла. – Он твой двоюродный брат.

Дракан подошел на шаг ближе, и теперь я была уверена, что от него пахло драконом.

– Брат? – переспросил он. Голос его звучал на редкость холодно и презрительно. – Ну, так они называют меня больше из учтивости. Понимаешь, ежели ты всего-навсего приблудился, по-настоящему ты к семье не принадлежишь!

Пола его плаща задела меня, и я придвинулась поближе к Нико. Из какой ткани сработан плащ Дракана? Он казался прохладным и влажным, и таким шершавым, будто корова лизнула тебя языком.

– Кузен, – хрипло спросил Нико, – что было там, в том вине?

Дракан, опустившись на одно колено, положил руку мне на плечо. Я попыталась отпрянуть, но он держал меня довольно крепко.

– Сказать? – спросил он. – Думаешь, твоя милая подружка обрадуется, а? – Он приложил другую руку ко лбу Нико. – Ты и в самом деле нездоров? Но в том вине, дражайший кузен, яда не было. Напротив! То была кровь дракона!

– Драк… – Нико захрипел еще сильнее. – Кровь дракона?

– Да, кровь дракона вовсе не яд. Она придает тебе силу, быстроту и оберегает от многих слабостей. В мелких дозах… – Он почти любовно потрепал Нико по щеке. – Но ты, разумеется, не привык к ней. Возможно, для тебя это все-таки перебор.