Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

– Смерть на работе! Как это трогаетмозолистые сердца начальства! Теперь вы понимаете, что я имел в виду, говоря, чтооператор вынужден был прервать съемку? Ах-ах! Это был мой лучший упырь.Отважный и совершенно безбашенный сотрудник. Безбашенный, увы, уже в буквальномсмысле слова. К счастью, все, что было отснято, немедленно передавалось потелепатическим каналам в наш центр… А теперь, друзья мои, если вам интересно,Веня сообщит, чем закончился высший совет стражей мрака и что он решил. Первое:горбун Лигул теперь не только глава Канцелярии, но и временно исполняющийобязанности повелителя мрака. До сих пор эту должность номинально занималКводнон, который ныне окончательно выбыл из игры.

– Откуда он все это знает? –поинтересовался Мефодий.

– Кто-нибудь из комиссионеров, небось,прельстился. Маги неплохо платят за интересующие их сведения, – равнодушносказала Улита.

– Чем платят? Деньгами? – спросилЧимоданов.

– При чем тут деньги? – ответилаУлита с глубочайшим презрением.

Веня Вий на экране растиражированно-заученнымжестом смахнул с манишки приставшую землю.

– Продолжаю! Скорость оподления МефодияБуслаева признана мраком недостаточной. Наличие у него собственного –непроданного и незаложенного эйдоса – признано возмутительным. Решено назначитьему до совершеннолетия нового опекуна. Подозреваю, что им станет либо самЛигул, либо кто-то, кого он назначит на эту должность. Старый опекун, мечникАрей, осужден и отправлен в ссылку в Нижний Тартар. На требование отдать мечАрей ответил отказом. В результате при его аресте освободился ряд вакансий внекоторых отделах мрака.

– Арей схвачен? – спросил Мефодий,не веря.

– Он зарубил трех стражей, но потом еговсе равно обезоружили! Видел бы ты, как он уходил! Лев, окруженный шавками! Аони все прыгали и кричали: смерть ему! – всхлипывая, ответила Улита.

– Да, ловко все устроено! Лигулвоспользовался гибелью Кводнона и присвоил власть до совершеннолетия Мефодия.Причем Мефодия Лигул будет воспитывать сам, или тот, кого он пошлет! –оценил Чимоданов, успевший вникнуть в основной расклад сил.

– Но почему Арея не казнили? –спросила Дафна. Ей были известны нравы темных стражей, очень далекие отсентиментальности.

– Лигул не посмел. Подозреваю, он слегкабоится. Не сейчас, а на будущее, на всякий случай. Мало ли как все обернется!По этой же причине он сохранил мне жизнь и даже позволил покинуть Тартар. Вотуж чего не ожидала! – сказала Улита с презрением.

– Кого боится? – уточнила Даф.

Ведьма не ответила, лишь быстро скосила глазана Мефодия. Дафна вздохнула. И угораздило же ее полюбить человека, которогобоится даже начальник Канцелярии мрака! И не только полюбить, но связать с нимсвои крылья и свою вечность.

Сильные удары сотрясли дверь приемной.

– Кто еще там? Мы никого не ждем! –сказала Ната с беспокойством.

Удары не стихали. Они не становились яростнее,а словно пакостнее. Так стучит тот, кто отлично знает, что его слышат и раноили поздно откроют. Это был стук хозяина положения.

– Впускать будем? – поинтересоваласьДаф.

Улита медленно покачала головой.

– Нет.

– Почему?

– Если это лопухоид – его остановит руна.Если же нет – войдет и сам… – ведьма не договорила и махнула рукой.

Послышался звук открывшейся двери. Похоже,тому, кто стучал, надоело ждать у моря погоды.

– Нет, не лопухоид… – тихо сказалаДаф, наблюдая, как спина Депресняка приобретает сходство с вопросительнымзнаком, а короткий кожистый нос прорезают три глубокие складки.

Улита молчала. Все, включая Депресняка иЗудуку, внимательно слушали, как внизу в приемной кто-то ходит шаркающей иразболтанной походкой. Вот он отодвигает стул, вот открывает дверь в кабинетАрея и походя заглядывает в него. Вот шаги приближаются к внутренней лестнице.Заскрипели расшатанные дубовые перила. Послышался булькающий кашель. Казалось,снизу по лестнице ползет что-то мерзкое, отвратное.

Первым, к удивлению Мефодия, сдали нервы не уЕвгеши Мошкина, а у Чимоданова.

– Ты можешь начертить руну невидимости?Сделай что-нибудь! – шепнул он Дафне.

– Бесполезно. Он уже понял, что мыздесь, – заметила Даф.

– Кто же это?

– Подозреваю, что новый опекун нашегоМефочки! Легок на помине! – скрестив на груди руки, мрачно сказала Улита.

Ирка сидела на скамейке в том месте заЦветным, где московские бульвары круто забирают наверх, и думала, как ейраспорядиться своим бессмертием. Скамейка была самая неудобная. Все доски,кроме двух, отсутствовали у нее напрочь, и Ирка все время проваливалась в дыру,стоило ей, забывшись, чуть откинуться назад.

Конечно, можно было пересесть, но на всехсоседних скамейках уже сидели компании, и, таким образом, приходилось либооставаться на увечной скамейке, либо пожертвовать одиночеством. Из этих двухзол Ирка выбрала то, что представлялось ей, как сугубой индивидуалистке,меньшим.

И хотя перед ней лежала восхитительная,новенькая, едва ли не в упаковочной бумаге, вечность, мысли Ирки были самыепечальные. Она думала о Мефодии, который любит другую, о Бабане, и о том, чтосказал ей вчера вечером Антигон.

– Силы валькирий огромны, не будь ямерзкий монстр! – заявил он, самодовольно разглядывая свое отражение влуже. – Валькирии могут сделать все для других, но ничегошеньки для себя.Однажды применив свои способности в собственных интересах, валькирия лишитсяих…

– Всего однажды? – помнится, сужасом переспросила Ирка.

– Да, кошмарная валькирия, так и есть. Тыне расчешешь мои ужасные бакенбарды? Это так омерзительно, что я всегда снетерпением жду этой минуты! – попросил Антигон.

«Я могу все для других и ничего для себя. Чтосмогло бы лучше обуздать всемогущество? Правда, у меня есть живые ноги, полетыи возможность ночью пробежаться по лесу белой волчицей. В сущности, это уженемало», – размышляла Ирка.