Бабник - Стелла Чаплин

Но еще до того, как двери лифта открылись на первом этаже, мое настроение изменилось.

Зачем я притворилась, что мы с Натали до сих пор лучшие подруги? Неужели мне так хотелось сбить спесь с этой гонористой девицы? Натали не звонила мне, чтобы сказать, когда прилетает. Мы с Натали не разговаривали с шестого класса. С того дня, как она отбила у меня парня, и я потеряла их обоих.

Когда я познакомилась с Натали, она уже была звездой. Я увидела ее, когда в первый раз пошла в школу. Она прощалась с мамой. Когда я представляю себе эту картину, я снова вижу ее в голубом костюмчике и ее маму в облегающем шерстяном платье цвета морской волны, которое повторяло все соблазнительные линии и изгибы ее тела, курящей сигарету через черепаховый мундштук.

Но, скорее всего, этот образ сложился позднее: ни одна мать не оденется таким образом, провожая ребенка в школу. Даже мать Натали, которая работала моделью. Но сияние успеха окружало Натали уже тогда. Может быть, потому, что она держала спину чуть прямее, чем другие девочки – ее водили на уроки балета с трех лет, – или потому, что серебряная заколка, державшая ее блестящие темные волосы, была из взрослого, модного мира, или потому, что ее серьезные голубые глаза под бровями идеальной формы смотрели на пугающий большой мир с непоколебимой уверенностью. Но, как бы то ни было, она меня околдовала. Я сразу бросилась занимать место за ее партой, пока меня никто не опередил.

Натали была единственным ребенком у своих родителей, отец с ними не жил, у нее был серый кролик по кличке Флэш, и она собиралась стать балериной, когда вырастет.

Натали решила, что будет забавно, если тыкать мне в бок остро заточенным карандашом, но, когда выяснилось, что я не взвизгиваю, ей стало скучно, и она переключилась на других одноклассников. После этого мы ни разу не подрались.

Она решала, в какие игры нам играть, с кем дружить, с кем враждовать, а перед кем задирать нос. Я надеялась, что хотя бы капелька ее очарования перейдет ко мне. Когда я научилась писать, одним из первых предложений, которое я накорябала под рисунком, изображавшим Натали в виде синего треугольника, украшенного драгоценностями, было: «Моя лучшая подруга – Натали Браун».

Это Натали назвала меня Линди. Она заявила, что Линда – слишком обыкновенное имя, и если я хочу быть ее подругой, то у меня должно быть такое имя, какого нет ни у кого. Несколько недель я была Линдереллой, но это быстро надоело. Мы вместе учились кататься на велосипеде в саду у Натали. Читали книги о балете. Мы обмеряли себя сверху донизу и записывали результаты в тетрадку. Мы поклялись: если толщина мизинца станет больше, чем полдюйма, мы немедленно сядем на диету. Нам было всего по семь лет, и этот показатель казался нам таким же жизненно важным, как и все остальные.

Мы одновременно переболели свинкой. Смеялись над одними и теми же шутками в телешоу. Целый год разговаривали между собой на своем шифрованном языке, приводя всех окружающих в бешенство и катаясь от хохота. Тренировались в поцелуях, целуя руки друг друга, и потом выставляли оценки по десятибалльной системе, как в фигурном катании. Воровали в «Бутс» лак для ногтей. Мы упросили мам послать нас в одну среднюю школу, чтобы не разлучаться. Время от времени Натали пропускала занятия: она уже тогда работала моделью. Постеры с ее изображением висели в супермаркете. Она улыбалась, собираясь откусить кусок большого румяного яблока. Это была рекламная кампания здоровой пищи.

Естественно, Натали первая в нашем классе начала носить лифчик. Сама она оставалась стройной, как тростинка, но ее грудь была предметом восхищения всех мальчиков в школе. Но Натали, в отличие от всех нас, казалось, совсем не интересовалась мальчиками. Может быть, из-за того, что она знала, что они всегда будут в ее распоряжении и не потребуется никаких усилий с ее стороны, чтобы заполучить того, который ей понравится. В то время как мы сидели на диетах, мучили свои волосы экзотическими прическами, раскрашивали лица, как североамериканские индейцы, и одевались, как клоунессы, чтобы мальчики обратили на нас внимание, Натали абсолютно ничего не делала, и они все были от нее без ума.

У нее дома мы снова и снова смотрели на видео «Кабаре». Мы выучили наизусть каждую реплику и каждое па. Мы утащили наверх табуретки из их кухни и устроили клуб «Кит-Кат» в спальне Натали.

В четырнадцать лет она решила, что не хочет быть балериной. Натали собиралась стать кинозвездой и начала два раза в неделю после школы ходить в драматическую студию. Она объявила об этом с той же уверенностью, с которой говорила и делала все остальное. Когда Натали сказала нашему преподавателю географии, что ей не нужно учить вулканическое породообразование, потому что она собирается стать кинозвездой, он даже не возразил. Как и все остальные, мистер Нейлор был чуть-чуть влюблен в Натали. Когда она заговаривала с ним, он краснел.

Несколько месяцев я ходила с ней на уроки драмы, но была такой застенчивой, что для меня это было пыткой. Когда мы становились в кружок и пели, я опускала глаза в пол, чтобы ни на кого не смотреть. Главной частью каждого урока была импровизация. Преподаватель выбирал пару, они вставали посреди класса и изображали, например, мать и сына, спорящих по поводу того, когда он должен возвращаться домой. Или двух пенсионеров, ругающих молодежь. Когда я наблюдала за моими сокурсниками, то умирала от ужаса, что меня вызовут на следующей неделе. Когда же моя очередь все-таки наступала, я стояла столбом, а во рту все пересыхало, и я едва могла говорить. Я что-то еле слышно бормотала, мечтая только о том, как бы снова оказаться на своем месте. После этого наблюдала, как то же упражнение проделывала Натали, и думала, что она не так уж хороша.

– Современные дети! Они не знают, что такое уважение. Вечно включают музыку на полную громкость и зашвыривают мячи в мои клумбы! И никогда не извиняются!

Сплошные штампы, детский лепет, но Натали, казалось, этого не замечала. Она стояла выпрямившись и говорила все это со своей ровной северолондонской интонацией, как будто играла в пьесе Шекспира в Национальном театре. Она даже не представляла, что такое неуверенность в себе.

Натали встречалась со многими ребятами из драматической студии. Если парню везло, она бросала его через месяц или даже через два, когда он ей надоедал. Обычно у них находился приятель для меня, и мне никогда не казалось странным или необычным, что мой партнер все время боролся со своим другом за внимание Натали и совершенно меня игнорировал. Мне это казалось естественным. Я так же стремилась завоевать внимание Натали, как и они.

И вот теперь она приезжает в Лондон. Могу ли я рассчитывать на одолжение с ее стороны в память о старых временах? Вспомнит ли она вообще, кто я такая?

Кому: [email protected]

Дорогой Джонатан!

Я хотела бы провести фотосъемки вашей клиентки, Натали Браун, для журнала «Сливки». Как вы, может быть, знаете, «Сливки» – новый английский ежемесячный журнал, рассчитанный на аудиторию от 18 до 35 лет. Я отправляю вам по почте первый номер этого журнала. Если Натали заинтересует мое предложение, это послужит популяризации в Англии следующих серий «Не звоните нам». Я почти на сто процентов могу гарантировать ей обложку.