Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание - Леонид Михайлович Млечин

почти ничего не доставалось. Эту тенденцию удалось сломать только адмиралу Хомма. Прежде всего он дал понять, что в отличие от предшественников не рассматривает свое назначение лишь как трамплин к более высокой должности и готов навсегда остаться в бюро. Этим он заставил техническое управление отнестись к нему серьезно.

Конструкторским бюро, работавшим на морскую авиацию Японии, похвастаться было нечем. Военные атташе исправно сообщали в Токио о появлении новых самолетов в европейских странах; из министерства немедленно следовал приказ купить и доставить в Японию образец. Здесь его разбирали на части и внимательно изучали. Затем на его основе пытались создать собственный. Европейские авиапромышленники саркастически замечали, что надеются дождаться того дня, когда японцы купят не один, а сразу два самолета. Во время поездки в Великобританию адмирал Хомма с горечью убедился, что к японцам относятся как к жалким имитаторам.

Он первым стал говорить в министерстве и главном штабе флота о необходимости создания собственной морской авиации и авианосцев, которые будут совершенно необходимы в будущей войне. В принципе ему никто не возражал. Но никто и не выражал желания отказаться от строительства линкора или крейсера во имя авианосца. Однако адмирал Хомма был настойчив и намеревался добиться своего; он уже тогда знал, что у полководца бывает только одна война, и к своей хотел подготовиться как следует.

Именно Хомма заставил запустить в производство «экспериментальный самолет тип-8», превратив его в двухмоторный штурмовик «Мицубиси-96», оснащенный радиопередатчиком, автопилотом и способный преодолевать большие расстояния при неблагоприятных погодных условиях. Добиваясь запуска штурмовиков в серию, Хомма доказывал своему начальству: Японии нужно иметь самолеты, которые могут нанести удар по флоту противника, находящемуся далеко в море и чувствующему себя в безопасности. В 1937 году «Мицубиси-96» нанесли неожиданный удар по китайским аэродромам, а в 1941-м потопили гордость британского флота — линкор «Принц Уэльский». Штурмовики строились с помощью германской фирмы «Юнкере» и все же считались самостоятельно созданными Японией, равно как разработанный конструктором Хорикоси и запущенный в производство адмиралом Хомма истребитель «дзэро». Создание истребителя было приурочено к пышно отмечаемому в стране 2600-летию восшествия на престол императора Дзимму.

Майор Мацунага оказался прав. В отряд перегнали еще два десятка легких истребителей и столько же бомбардировщиков — носителей «Ока». На счету отряда было три боевых вылета. Пятнадцать летчиков проводили они в героический путь. Их вещи и прощальные письма уже переслали домой. Но никто не знал, посчастливилось ли им действительно добраться до цели и потопить вражеские корабли. Из штаба морской авиации отряду передали благодарность, но ничего не сообщили.

Тем временем в отряд прибыло пополнение.

После обеда увидев новичков, Идзуми Арима озабоченно отметил:

— Теперь осталось втрое меньше самолетов, чем пилотов.

Хаяси с надеждой заметил, что, может быть, самолеты еще поступят.

Они оба ждали, что скажет Кавабэ. Он молчал. Он дважды просил майора Мацунага разрешить ему вылететь с очередной группой и дважды получал отказ. Поскольку миссия камикадзе не требовала больших познаний и опыта, практичнее было посылать новеньких, оставляя более опытных для обучения пополнения.

Послеобеденные занятия были отменены, и все трое вернулись в казарму. Но отдохнуть им не удалось. Трое новичков старательно драили деревянный пол. Коренастый унтер с наглой физиономией покрикивал на них. Увидев Кавабэ, он сбавил тон, но продолжал ворчать, недовольный беспорядком в бараке и разболтанным видом новичков. Старшие унтер-офицеры плохо относились к камикадзе и при каждом удобном случае демонстрировали это. Кавабэ несколько раз. обращал внимание инструктора на бесконечные придирки унтеров, на их унизительное обращение с камикадзе.

Инструктор не стал его слушать.

— Армия есть армия. Пусть хотя бы почувствуют, что они находятся на военной службе, а то никакой дисциплины не добьемся. Приезжают сюда как на пикник с сумками, полными книг. Когда, интересно, они собираются их читать?

Кавабэ, который каждую свободную минуту использовал для чтения, благоразумно промолчал.

Основная часть камикадзе были призванными в армию студентами. Преобладали гуманитарии — филологи, историки, юристы. Будущих инженеров или, скажем, студентов, изучающих естественные науки, было значительно меньше. Практически никто не имел военной подготовки, и, хотя теперь в отряде они старались честно постигнуть эту науку, командование отряда не надеялось сделать из них настоящих солдат. Они никак не могли отказаться от домашних привычек и совершенно не походили на военных, хотя и носили форму. Отсутствие выправки больше всего бесило унтеров, которые завидовали тому, что камикадзе скоро станут офицерами, в то время как они сами — из-за недостатка образования — не могут рассчитывать на повышение. Когда Кавабэ понял, что унтера завидуют камикадзе, он был изумлен: ведь офицерские звания будут присвоены летчикам после их гибели! А из унтер-офицеров ни один не пожелал стать камикадзе.

Накануне майору Мацунага сообщили, чтобы он готовился к встрече вице-адмирала Хомма. После обеда Мацунага собрал инструкторов и их помощников.

— Механики, работая всю ночь, чудом сумели восстановить семь самолетов, которые мне казались кучей металлолома, — сказал командир отряда. — Наша воздушная разведка засекла цель. Это, к сожалению, не авианосцы, но все же несколько крупных кораблей: три эсминца и два легких крейсера. Самолеты не в очень хорошем состоянии, большой бомбовый груз взять не могут, поэтому на сей раз особо важна точность попадания… Кто хотел бы полететь сегодня?

Все инструкторы и их помощники сделали шаг вперед.

— Благодарю, — майор был растроган. — Раз вы все хотите лететь, то, руководствуясь обычным в таких случаях правилом, я выберу сегодняшнюю группу сам.

Несколько помощников инструктора, забыв о дисциплине, бросились к нему:

— Пожалуйста, пошлите меня!

Мацунага укоризненно посмотрел на них:

— Не будьте эгоистами. Все имеют равное право лететь.

Мацунага исчез в штабном бараке. Потоптавшись на месте, офицеры разошлись. На месте остался только инструктор пятого звена. Поколебавшись, он последовал за майором в барак.

Мацунага неохотно оторвался от разложенной на столе карты. Вошедшего в штабной барак инструктора он считал лучшим в своем отряде. Инструктор был единственным сыном в семье. Узнав об этом, Мацунага решил отправить его назад в авиационное училище и написал об этом матери, чтобы ее успокоить. Однако та прислала короткое письмо с просьбой не лишать ее единственного сына чести умереть за императора.

— Господин майор, — сказал инструктор, — в начале этого года меня положили в туберкулезную больницу. Врачи остановили течение болезни, но она коварна, и рецидив может последовать fr любой момент. Возможно, сегодня мой единственный шанс. Если бы я был здоров, то мог бы спокойно ждать своей очереди, но если я опять попаду в больницу…

Мацунага молча наклонил голову, показывая, что понял инструктора. Тот повернулся и вышел.