Обольстительная герцогиня - Эмили Брайан

Тревелин наполовину сократил расстояние между их губами, в то же самое время пристально наблюдая за Артемизией. Она на несколько секунд задержала дыхание, а потом с ее губ сорвался тихий стон. Герцогиня закрыла прекрасные зеленые глаза, а ресницы ее затрепетали.

Он мягко прикоснулся к ее губам, пробуя их на вкус, только начиная исследовать их тайны. Поначалу губы ее слегка дрожали, а затем внезапно смягчились. Когда она приоткрыла их, он проник языком в ее рот, пытаясь узнать сладостные секреты. К его удовольствию, она сперва ненадолго втянула его губы внутрь, а затем переплела свой язык с его в теплом и влажном союзе.

Да, герцогиню уж точно нельзя назвать ледяной девой.

Тревелин выпрямился, не прерывая поцелуя, и положил ладонь ей на щеку. Как он и представлял себе, кожа была необыкновенно мягкой. Трев пробежал пальцами по шелковистой и нежной щеке, а затем вниз по шее, чтобы легкими прикосновениями погладить грудь.

Он дотронулся до впадинки между ее грудями и, словно играя с ними, принялся запускать руку в лиф платья и снова вынимать ее. Затем он заключил одну из ее грудей в свою горячую ладонь и почувствовал, как сосок отвердел под легким муслином.

И в этот момент она схватила его за плечи и резко оттолкнула:

– Мистер Доверспайк!

– Ларла! – прошептал Тревелин. Герцогиня вскочила на ноги.

– Прошу вас сию же секунду покинуть мой дом.

Он встал в полный рост и посмотрел на нее, слегка наклонив голову:

– Вы меня увольняете, потому что вам понравилось меня целовать?

– Да… То есть нет, – пробормотала она и поняла, что только что призналась в неравнодушии к его поцелуям. Герцогиня отступила на несколько шагов. – Я имею в виду, подобное не должно повториться. Есть определенные приличия, которые следует соблюдать!

Он опустил глаза на свое обнаженное тело и на выдающееся вперед мужское достоинство.

– Какие могут существовать приличия, если один из нас в костюме Адама?

– Вы ничего не понимаете в искусстве, – разочарованно протянула она. – Вы высмеиваете все, что я хочу создать.

Тревелин посмотрел на нее искоса:

– А вы делаете все возможное, чтобы проводить массу времени наедине с голыми мужчинами при обстоятельствах, которые заставляют их чувствовать себя униженными. Вам следует задать себе вопрос: что вы на самом деле пытаетесь создать?

Ее глаза вспыхнули, потом гневно сузились.

– Убирайтесь!

Он наклонился, чтобы поднять робу, и краем глаза уловил какое-то странное движение. Позади Артемизии в одном из огромных окон он увидел темную фигуру.

Незнакомец поддерживал громоздкую черную коробку на треножнике, которая подозрительно походила на дагерротип. Если мерзавец заснял на одной из медных пластин, как он целует герцогиню…

– Я не шучу, мистер Доверспайк. Я хочу, чтобы вы ушли сию же секунду, слышите? – Она величественно топнула ножкой, словно была, по меньшей мере, императрицей. – По крайней мере, окажите любезность смотреть на меня, когда я с вами разговариваю.

Трев накинул робу и завязал пояс на талии, не отводя взгляда от мужчины за окном. Однако фотограф внезапно понял, что его обнаружили, поднял свою коробку и решил спасаться бегством.

– Простите меня, ваша светлость. – Тревелин прошел мимо герцогини и взобрался на подоконник. Открыв окно, он снова повернулся к ней: – Скоро я вернусь, и вы сможете продолжить речь о том, как я вам противен и как вы с нетерпением ждете моего ухода.

Тревелин выпрыгнул из окна и пропал в дикой зелени заросшего сада герцогини.

Кларенс Уиглсуорт нашел золотую жилу. И в отличие от дураков, отправляющихся каждый год на прииски Калифорнии, у него была стопроцентная гарантия заработка. Снимки герцогини Саутвик и ее натурщика-простолюдина, которые он только что сделал, просто бесценны. На такую удачу он даже не мог надеяться, когда убеждал редактора вложить денежные средства в дорогостоящее оборудование дагерротипа. Слава Богу, новейшие камеры позволили сократить время выдержки с пятнадцати минут до одной. Однако этот поцелуй казался несколько затянувшимся. Теперь прозорливость и чутье Кларенса будут оценены по заслугам. И сумма станет весьма внушительной.

На какой-то момент Кларенс задумался, не заплатит ли герцогиня за снимки больше, нежели «Таттлер». Нет, сказал он сам себе, все-таки он журналист, а не шантажист. Общество заслуживало того, чтобы увидеть представительницу сильных мира сего flagrante delicto,[1]когда она позволяла лишнее при общении с простым бедняком. Хотя, сказать по правде, похоже, парень не возражал против своеволия герцогини. Публика имеет право знать, что ноги всемогущих колоссов сделаны из глины и титулованная аристократия так же слаба в своих пороках, как и простые смертные.

О, слабые духом любят себе подобных.

А у Кларенса теперь было доказательство слабостей ее светлости. Если бы только он смог вспомнить дорогу через запущенный сад герцогини к парадным воротам поместья! Его информант оставил ворота открытыми, и дорога к той части дома, где герцогиня устроила свою развратную студию, была наиболее заметной. Ему захотелось посмотреть, как создаются шедевры.

Да, именно шедевры.

Оказывается, так это называется в высших слоях общества, подумал он, хотя увиденное показалось ему не большим искусством, чем то, что обычно происходит в публичном доме. К большому сожалению, он редко мог позволить себе удовольствие посещать подобные заведения для удовлетворения потребностей.

А происходящее в студии показалось ему даже более отвратительным, поскольку обнаженным на полусидел мужчина.

Такая смена ролей – уже достаточное оскорбление его чувств, однако, когда герцогиня сама опустилась на пол рядом с натурщиком, он был просто… шокирован.

Приятно шокирован.

Теперь, если бы он только мог…

Громкий звук шагов по протоптанной дорожке, раздавшийся за его спиной, прервал приятные размышления. Кларенс оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть натурщика герцогини, следующего за ним по пятам. Роба его преследователя развевалась, словно крылья демона. Паника придала Кларенсу сил, и он ускорил шаг, но парень поравнялся с ним, схватил его и бросил на землю.

Драгоценное оборудование Кларенса рассыпалось, пока он катался по земле со своим полуодетым преследователем, который в итоге одержал над ним верх.

– И что же вы здесь делаете: бродите вокруг дома знатной леди, словно жалкая ищейка? – Мужчина перевернул Кларенса на живот, прижал коленом позвоночник и скрутил руки за спиной.

– Я вовсе не ищейка, а представитель прессы, пишу для «Таттлера», – заныл Кларенс, выкручивая шею, чтобы взглянуть в глаза тому, кто так унизительно поборол его. – Я ведь всего лишь выполняю свою работу… – Он сделал паузу, чтобы рассмотреть атаковавшего его. – Лорд Деверидж?