Сад изящных слов - Макото Синкай

— Матч против Австралии?..

— Финал азиатского отборочного турнира. На чемпионат мира. По футболу.

— А, ну да... Извини, я хочу до конца дня успеть подготовить материалы, так что ещё немного поработаю.

Участливый тон Танабэ вызвал у меня чувство стыда и вины. За проигрыш конкурентам начальник сектора, разумеется, устроил мне жесточайший разнос. Прямо в центре нашего этажа, так громко, что слышали все, на целый час. Он частенько отпускал насмешливые замечания, но, по сути, был справедливым человеком, и его редко видели настолько разъярённым. Я повторно осознал всю тяжесть моего проступка. Я словно вернулся в те времена, когда только начинал здесь трудиться — весь трясся и старался спрятать наворачивающиеся слёзы. Напоследок начальник добил меня словами: «Я тоже сплоховал, когда целиком поручил это дело тебе», — и разрешил идти. К тому времени все сотрудники, кроме сочувствующего мне Танабэ, разошлись по домам. Я на полном серьёзе задумался об увольнении, но всё же стиснул зубы, уткнулся в монитор на своём рабочем месте и занялся материалами презентации для другого клиента. Уволиться-то можно, только никакой цели в жизни или мечты у меня нет.

Однако в восемь вечера меня выпроводил обеспокоенный охранник:

— Сегодня же день без сверхурочной работы!

На улице было слишком оживлённо для этого времени — наверное, из-за той самой отборочной игры. В кабаках, куда ни загляни, не хватало мест, и люди толпились у порога; снявшие галстуки служащие и студенты в синих футболках национальной сборной преувеличенно радостно «давали пять» и о чём-то сладострастно щебетали. Чтоб вас. Я хотел есть, но скорее бы умер, чем стал смотреть трансляцию матча, поэтому какое-то время шатался по городу, пока не наткнулся на забегаловку с одними только стоячими местами, где подавали собу[26]. Это было одно из тех упёртых заведений, где в любое время звучат песни энка[27], единственным посетителем оказался дядька-таксист, а синие футболки, разумеется, отсутствовали как класс. Здесь я сумел перевести дух, а заодно уплёл порцию собы с варёным яйцом. Наконец-то первая еда, доставшаяся мне за весь день.

Завибрировал телефон. Я вспомнил, что так и не отправил ответ Рике, но сообщение было от младшего брата: «Готовлю ужин, тебя ждать?» Трудяга! Я ответил просто: «Да. Буду в течение часа». Сейчас мне не хотелось разговаривать ни с коллегами, ни с любимой девушкой, ни с матерью, ни с незнакомцами, а вот с братом, который намного меня младше, — это пожалуйста.

— Привет. Я купил крокеты!

С этими словами я выложил на стол пакет с крокетами, которые приобрёл в отделе горячих закусок в круглосуточном магазине.

«Не буду сегодня вспоминать ни о работе, ни о Рике», — решил я, открывая холодильник, и достал банку пива.

— Спасибо. Ужин скоро будет, — не оборачиваясь, ответил мой младший брат Такао, продолжая нарезать овощи.

— Отлично. А мама где?

— Ушла из дома, — коротко сказал он.

«Что за наказание! Опять?» — подумал я, но вместе с тем вздохнул с облегчением и вскрыл банку.

— Вот и славно, — отхлебнув пива, честно заявил я и стянул галстук. — Крокеты делим на двоих.

— Она оставила записку, просит её не искать, но мне это не нравится...

— Забей. Вот увидишь, поцапается с дружком и вернётся.

Каким бы замечательным ни был Симидзу-сан, долго они под одной крышей не уживутся.

На ужин Такао сделал холодную китайскую лапшу.

«Сперва соба, теперь это. Лапша с лапшой!» — подумал я, но всё же жадно умял и её, и крокеты — видимо, до сих пор не наелся. Брат приправил еду горькой тыквой, придавшей блюду свежую горечь, напоминавшую о наступлении лета, и получилось на удивление вкусно. Он всего-то учился в десятом классе, но временами демонстрировал неожиданную оригинальность мышления, чем напоминал мать. Я-то был формалистом и этим наверняка пошёл в отца.

— Я нашёл квартиру. В следующем месяце съезжаю, — ни с того ни с сего сказал я, когда после ужина мы сидели напротив друг друга за столом и пили ячменный чай[28].

— Один будешь жить? — спросил брат.

— Нет, с девушкой, — ответил я.

Разумеется, никакой квартиры пока не было. Матери я сказал, что перееду до конца лета, теперь это превратилось в «следующий месяц». Я и сам не мог понять, зачем говорю Такао неправду.

Половина второго ночи. Я помыл посуду за нас двоих, принял ванну и вернулся к себе в комнату. На секунду у меня мелькнула мысль, а не поработать ли ещё немного, но я тут же её отогнал. Не сегодня. Всё равно и завтрашний, и послезавтрашний день я проведу на работе. И через год, и через два, и через десять лет. Так что на сегодня хватит, всё переносится на завтра. Но когда я растянулся на постели, пришло ещё одно письмо.

«Ну кто там ещё, оставьте наконец меня в покое!» — утомлённо подумал я и всё же его открыл.

Здравствуй, Сё-тян. Я сейчас на работе. На улице моросит. Немного тоскливо осознавать, что сезон дождей уже близко. Я ещё напишу. Спокойной ночи.

Письмо было от Рики. Я живо представил её за стойкой одного из тех баров в квартале Кабуки-тё, где все бармены — девушки: обтягивающая одежда подчёркивает каждую линию её тела, и она смешивает коктейли для разгорячённых футболом конторских служащих. Рика работала четыре дня в неделю, чтобы оплачивать аренду квартиры и поддерживать существование театральной труппы. Но я точно знал, что ей едва хватает на жизнь. Я ясно видел её улыбающееся лицо, освещённое разноцветными огнями, но не мог найти ни одного слова, чтобы составить ответ. Если не написать, она наверняка будет волноваться.

«Напиши что угодно, главное — не молчи!» — словно обращаясь к кому-то другому, думал я. Пока я мучительно подбирал слова, до моих ушей донеслось приглушённое шуршание напильника. Наша комната площадью в тринадцать квадратных метров разделялась посередине занавеской, и, судя по шуму с той половины, младший брат ещё не спал. Он сам себе шил обувь — хобби, которого я не понимал, — и в последнее время отдавал этому увлечению все силы. Звуки, обычно меня усыплявшие, сегодня особенно резали слух. Я никак не мог собраться с мыслями, в голове крутились лишь обрывки фраз, мозг перегрелся.

Младший брат, всерьёз тачающий обувь своими руками; Рика, сломя голову пробивающаяся в актрисы; мать, не на шутку приударившая за мужчиной моложе её на двенадцать лет.

«Вот же сборище идиотов!» — раздражённо ругался я про себя. Они упрямо мчатся к очевидно недостижимой цели с таким пылом, будто в мире нет ничего другого. Вот что с ними делать? На глаза второй раз за день навернулись слёзы. Ну и денёк сегодня!