Сад изящных слов - Макото Синкай

— Всё нормально. В конце концов, у каждого человека есть свои маленькие странности.

Ох, Хинако-сэнсэй...

Как это «нормально»? Что значит «у каждого свои странности»? Не переставая идти, Юкино заплакала. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос, но слёзы катились по щекам и падали на асфальт, смешиваясь с дождевыми каплями. В память навсегда врезался этот хор звуков: её шаги, шаги учительницы, поступь дождя.

Её дремоту разгоняет знакомое шарканье подошв, и она, ещё не успев поднять голову, уже знает, кто пришёл.

Перед ней стоит тот юноша с тем же самым виниловым зонтиком в руке.

У него растерянный и несколько раздражённый вид, и Юкино это кажется забавным.

— Доброе утро, — первой заговаривает она.

— Здрасте... — хмуро отвечает он, а в голосе слышится: «Опять она здесь!»

Юкино краем глаза следит, как юноша садится на скамейку, и невесело усмехается: «Наверное, подумал, что я ненормальная». Но он и сам хорош. Снова, прогуливая школу, пошёл не куда-нибудь, а сюда.

Дождь неуклюже стучится в крышу. Юноша, по-видимому, решил не замечать Юкино и, как в прошлый раз, что-то чиркает в блокноте. Может, он собирается поступать в художественное училище? А впрочем, неважно. У него есть занятие, у неё — пиво. Она опустошает начатую банку, открывает вторую, другой марки, и подносит ко рту. Никакой разницы во вкусе не чувствуется.

«Могла бы взять две банки подешевле», — с некоторым сожалением думает Юкино. Ну да ладно. Всё равно она никогда не отличалась разборчивостью в еде. Юкино наполовину снимает одну туфлю, так, что она повисает на кончиках пальцев, и раскачивает ею туда-сюда.

И то ли малость захмелев, то ли со скуки, обращается к своему соседу:

— У тебя что, сегодня нет уроков?

Ей кажется, что у них есть что-то общее. Так дети инстинктивно вычисляют в новом классе тех, с кем могли бы подружиться.

«Кто бы говорил», — читается на лице юноши, и он с неприязнью говорит:

— А у вас на работе выходной?

Так и не догадался! Все мальчишки — дураки...

— Я опять прогуливаю, — отвечает Юкино, и он смотрит на неё с лёгким изумлением. — Ты, может, и не знал, но взрослые тоже прогуливают, помногу и подолгу.

Взгляд юноши немного смягчается.

— И поэтому вы с самого утра пьёте пиво в парке.

Прокомментировав очевидное, оба хихикают.

— Пить на пустой желудок вредно. Вам бы поесть...

— Старшеклассник, а уже в курсе.

— Не подумайте чего. У меня мама выпивает... — поспешно оправдывается он.

Наверняка и сам пробовал. Как мило!

«Подшучу-ка я над ним», — решает Юкино.

— Закуска у меня тоже есть, — говорит она, вытаскивает из сумки кучку шоколадок и показывает ему: — Будешь?

Плиток столько, что они не помещаются в ладонях и со стуком падают на скамейку. Юноша испуганно отшатывается, как того и ожидала Юкино. Пустячок, а приятно.

— Ага! Решил, что я с приветом?

— Нет...

— Да ладно. — Ей и правда не обидно. Она впервые уверена в этом до глубины души. — В конце концов, у каждого человека есть свои маленькие странности.

Вид у юноши озадаченный.

— Ну не знаю...

— Точно есть.

Она смотрит ему в лицо, и губы сами расплываются в улыбке. Словно подхватывая разговор, поднимается ветер, и покрытые молодой листвой деревья раскачиваются вместе со струями дождя. Со всех сторон доносится шёпот трущихся друг о друга листьев, и в этот миг Юкино внезапно вспоминает ту ночь.

Ту дождливую ночь.

Те слова, что сказала Хинако-сэнсэй больше десяти лет назад.

Только сейчас она осознаёт, что тогда у неё ничего не было «нормально». Чувства учительницы будто передались Юкино, и внезапно всё становится предельно ясным, обретает чёткую форму.

Картина встаёт перед глазами словно наяву.

«Не ты одна на свете странная!» — кричит Хинако-сэнсэй, а её душа едва не разрывается на части. Она из последних сил взывает к девочке-школьнице намного младше себя, и в учительнице Юкино видит свою точную копию.

«Хинако-сэнсэй... — словно выпрашивая прощения, думает Юкино. — Мы не заметили, как заболели. Да и где они, здоровые взрослые? Кто отыщет их среди нас? Мы лишь тогда намного ближе к норме, когда знаем о своих болезнях». В этих мольбах Юкино вновь обретает ту детскую страсть, с какой она восхищалась Хинако-сэнсэй.

— Я, пожалуй, пойду, — говорит юноша, вставая со скамейки.

Дождь чуть затих и льёт уже не так сильно, как несколько минут назад.

— В школу?

— Само собой. Я решил, что буду прогуливать в те дни, когда идёт дождь, но только до обеда.

Юкино хмыкает. Какой забавный паренёк. Серьёзный, да не совсем.

— Что ж, может, мы ещё встретимся, — вдруг срывается у неё с языка, хотя она вовсе не собиралась это говорить. — По воле случая. Когда пойдёт дождь.

И, глядя на удивлённое лицо юноши, она словно видит себя со стороны и думает: «А ведь я, похоже, именно на это и надеюсь».

Уже позже Юкино узнала, что в тот самый день в регионе Канто начался сезон дождей.

Считалось, что гром в небе производит божество, и потому он внушает священный трепет. Лирическая героиня стихотворения — женщина, от которой уезжает любимый мужчина, и она просит, чтобы внезапно пролившийся дождь не дал ему это сделать. Это песня-вопрос, а отклик мужчины на неё приведён в восьмой главе книги.

— Знаешь ведь, как говорят: в детстве мечта меняется каждые три дня?

Это необдуманное замечание я отпустил после того, как сделал глоток приторно-сладкого домашнего белого вина. Заметив свой пренебрежительный тон и осознавая, что уже изрядно пьян, я тем не менее отпил ещё. В горле почему-то пересохло.