Ястреб и голубка - Вирджиния Хенли

Сабби настолько пала духом, что переменила бы свое решение и продала землю, если бы ей представилась такая возможность. Она понимала, что деньги помогли бы ей вырваться из плена, пусть даже их пришлось бы отдать преподобному Бишопу в обмен на свою свободу.

Преподобный также подумывал о том, что ему следовало бы вести себя иначе при разговоре адвоката с падчерицей. Быть может, обращайся он с ней более ласково и выкажи больше отцовской заботливости, это повлияло бы на решение негодяйки. Поэтому, когда Джекоб Голдмен вновь появился в большом пасторском доме в Челтенхэме, его приняли с чрезвычайным почтением, представили супруге преподобного и пригласили подкрепиться с дороги.

— Уважаемый пастор и миссис Бишоп, человек, которого я представляю, — капитан Хокхерст, наследник знаменитой судоходной компании Хокхерстов. Его отец, лорд Девонпорт, тяжко болен: после смерти последнего его титул перейдет к капитану Хокхерсту.

Преподобному Бишопу весьма польстило, что ему выпала честь иметь дело со столь знатными господами. Но он просто разинул рот от изумления, когда поверенный завел речь о браке.

— Наследник лорда Девонпорта поручил мне передать вашей дочери Саре предложение вступить с ним в брак, при условии, что свадьба состоится пятнадцатого июня.

Мысли преподобного немедленно обратились к его младшей дочери, их ненаглядной Эми; однако, едва он упомянул ее имя, ему тут же недвусмысленно дали понять: знатный муж достанется только владелице заветных земель, и никому иному.

— Капитан Хокхерст приносит извинения за неподобающую спешку со свадьбой, но он благороднейшим образом намерен сгладить неприятное впечатление соответствующим вознаграждением Саре и ее семье. Я уже составил все необходимые документы.

Тут подала голос миссис Бишоп:

— Я всегда знала, что Сара удачно выйдет замуж. Знаете ли, она необыкновенная девушка…

— Значит, вы не предвидите возражений с ее стороны против предлагаемого союза? — спросил Джекоб Голдмен, которому предстоящая беседа с несговорчивой красавицей внушала немалую тревогу.

— Возражений?! — раздраженно вскричал отчим Сары. — Я сумею справиться с ее возражениями, сэр. Принимать или отклонять сватовство к моей дочери — целиком мое дело.

Ее мнение не имеет значения!

— Ах, преподобный Бишоп, вы в этом совершенно правы, — дипломатично согласился Голдмен, — но не считаете ли вы, что у нас будет больше шансов добиться скорого и обоюдовыгодного соглашения, если у Сары сохранится иллюзия, будто решение принимает она сама?

— Да, да, Джордж, это действительно за тобой водится. Ведь всегда выходит, что ты вынуждаешь Сару делать все совершенно противоположное тому, чего ты желаешь на самом деле, хотя я ума не приложу, почему так получается. — Мэри Бишоп устремила на мужа молящий взгляд, призывающий его не упускать счастливую возможность породниться со знатью.

— Ну хорошо. Только чтобы угодить тебе, дорогая, мы пошлем за Сарой и спросим ее, а не просто уведомим о нашем решении.

Выслушав отчима, Сабби не могла поверить, что именно с ней приключилась такая невероятная история. Она переводила взгляд с одного на другого, надеясь, что все это ей не снится. Понятно было, что предложение ей делают из-за земель в Ирландии, но ведь именно для того эти земли и предназначались — послужить ей в качестве приданого.

Выйти замуж за человека, которого ни разу в жизни не видала… Конечно, это страшновато, но, с другой стороны, так интересно, просто дух захватывает!.. А уж перспектива поехать ко двору…

Как будто ее грезы стали явью! Сабби рассуждала трезво: если она не ухватится за эту возможность, то другого такого шанса можно и не дождаться. Оказавшись на перепутье, она всегда выбирала ту дорогу, которая сопряжена с большим риском. Она улыбнулась Джекобу Голдмену, и сердце адвоката ушло в пятки.

— Я могу подписать контракт сейчас же?

Миссис Бишоп в великом волнении захлопотала вокруг дочери, и даже отчим выглядел бессмысленно-удовлетворенным. Мистер Голдмен потребовал, чтобы Сабби внимательно прочла контракт, и указал в каждом документе место, где она должна была поставить подпись. Она трижды вывела пером: «Сара Бишоп», но в голове у нее осталось лишь другое, загадочное имя, отчетливо начертанное внизу каждого листа — Ш. Хокхерст.

Жизнь круто переменилась, как будто по мановению волшебной палочки. Сабби внезапно оказалась в центре всеобщего внимания: вокруг нее лихорадочно суетилось все семейство, тетушки и кузины сгорали от любопытства и зависти; весть распространялась по всему приходу и за его пределы, доходя до ушей каждого жителя Челтенхэма и Глостера.

Сабби переживала свой звездный час. При каждой возможности она многозначительно оповещала окружающих:

— Мой будущий муж, знаете ли, в большом фаворе у королевы. Я буду проводить много времени при дворе.

Ее волнение росло день ото дня и дошло до того, что ночью она уже не могла заснуть.

Когда заказанное свадебное платье подгоняли по ее фигуре, Сабби была не в силах удержаться от самодовольной улыбки при взгляде на сводных сестер.

Наконец-то она добилась, чтобы с ее мнением хоть в чем-то посчитались: Сабби выбрала атлас кремового цвета, сплошь расшитый бусинками из искусственного жемчуга. На платье будет кремовый кружевной полураф, так что она сможет распустить напоказ жениху свои великолепные волосы. Когда она, примеряя платье, вертелась перед зеркалом, медные завитки волос выглядели на воротнике так обольстительно!

Сабби не могла отказаться от удовольствия подсыпать соли на раны своих милых сестриц и кузин: вид их поджатых от зависти губ доставлял ей истинное наслаждение. Она только смеялась, когда их пересуды достигали ее ушей: чтобы отравить ей день приближающейся свадьбы, требовалось нечто большее, чем их бессильная злоба. По правде говоря, она была убеждена, что вообще ничто на земле не сможет омрачить этот день.

Она бродила как во сне, грезя о женихе, который должен явиться за ней. Он завладел ее мыслями; представляя себе его рост, волосы, глаза, его рот и руки, Сабби каждый раз трепетала от волнения. У него, должно быть, изысканные манеры, ведь он привык вращаться в обществе достославной королевы Англии — еще одного божественного существа, — которую воображение девушки наделяло всеми мыслимыми добродетелями. Когда-нибудь, и не в столь уж отдаленном будущем, ее муж станет лордом Девонпортом, превратив ее в леди Девонпорт. От этой мысли у Сабби захватывало дух. Как жаль, что ее дорогой отец покинул земную обитель, не дождавшись ее триумфа.

Она демонстрировала кузинам свое крохотное приданое: корсетные манишки, нижние юбки, ночные рубашки, комнатные туфли, дорожный костюм; когда они давали ей понять, сколь скудны все эти ее приобретения, она беззаботно отмахивалась, снисходительно объясняя, что уж в Лондоне-то муж позаботится о достойном гардеробе для нее — ведь в столице мода ушла далеко вперед по сравнению с тем, чем богат Глостер. Придворный стиль отличается такой дерзостью фасонов, говорила она им, что в любом другом месте вокруг этих платьев непременно поднялся бы скандал. И все особы женского пола поголовно чернели от зависти, потому что им было доподлинно известно: уж кто-кто, а Сабби Уайлд способна порождать вокруг себя скандалы, и мода здесь ни при чем.