Алекс и Адель. Рождество в Нью-Йорке - Мария Манич

— Четыре месяца! Кто-то не “ел” еще ни разу!

— Мы это исправим, — ласкает меня его голос. — Смотри не лопни, Эйнштейн…

— Дурак, — смеюсь, снова ударяя его ногой.

Ловит мою лодыжку и дергает на себя.

Скольжу по простыне, упираясь попой в его бедра. От остроты ощущений забрасываю за голову руки, утыкаясь лицом в свое плечо.

Его щетина колет внутреннюю сторону моих икр, горячие губы скользят по коже, заставляя ее пылать. Пальцы на ногах опять поджимаются, когда я понимаю, что этот постившийся дурак задумал…

— Мамочки… — шепчу я в потолок.

— Здесь только я, — шепчет он.

— И твой… твой язык…

— Этот?

Он раздвигает мои ноги шире, втягивая в рот чувствительную кожу бедер.

— Да!

— И сейчас, м? — проводит языком у кромки моих трусиков.

— Да!

— Ты кончишь для меня? — отодвигает в сторону тонкую мокрую ткань.

— Только… с тобой… — хнычу, поджариваясь от удовольствия.

— Не упрямься… я хочу посмотреть…

Опять закрываю ладонями лицо.

— Тебе… понравилось?

— Я плакал… — бормочет. — Ты вырубилась и не сказала “спасибо”, — цокает языком и бьет им по моему пульсирующему центру.

Вцепляюсь пальцами в простынь, выгибаясь.

Тугой теплый узел стремительно закручиваться внизу живота, заставляя меня метаться под умелым ртом Алекса и бессвязно выкрикивать его имя, суча ступнями по его плечам.

Его пальцы внутри меня.

Извиваясь, стону.

— Тебе нужно кончить…— бормочет Алекс. — Иначе будет больно…

— Только с тобой! — упрямо требую я.

Привстав на руках, падает на меня и ударяет бедрами между моих. Впиваюсь пальцами в его лопатки, обвивая ногами талию. Его губы набрасываются на мои, ладонь сжимает грудь, пока его твердый член давит на мой клитрор через его трусы. Тяжесть его тела и жесткие толчки бедер заставляют кричать.

Оргазм опережает мои мысли. Не дождавшись Немцева, мечусь под ним по постели, кусая его губы и содрогаясь всем телом.

Откуда-то под моими бедрами появляется подушка. Я нахожусь на какой-то особой грани, разделяющий мой мир на «до» и «после». И когда он стягивает вниз трусы, мое возбуждение превращается в безумие.

Алекс тяжело дышит, а его член такой твердый и гладкий, что он входит в меня, даже не помогая себе руками. Медленно и осторожно, смотря мне в глаза. Упирается локтями вокруг моей головы, ловя губами слезинки, вытекающие из моих глаз.

Это больно, но я впитываю все!

Каждое ощущение.

Это больше никогда не повторится. У нас уже никогда не будет этого первого раза.

Кажется, это волнует только мою душу, потому что Алекс стонет…

— М-м-м… — падает на меня всем своим весом.

Содрогаясь с головы до ног.

Его удовольствие такое осязаемое, что я хочу вобрать его в себя до последней капли.

Не знаю, сколько времени мы лежим переплетенные и соединенные в одно целое. Тихо перешептываемся, говоря друг другу глупости и просто лениво молчим.

Алекс выскальзывает из меня и скрывается ненадолго в ванной, а потом возвращается, даже не собираясь прикрыться.

— Держись за меня…

Подхватывает меня с постели и несет в душ.

Между ног все пульсирует и неприятно саднит. Колени дрожат, и хочется немного побыть одной. Выгоняю Немцева из ванной, а когда выхожу, он сидит на полу под дверью, задумчиво глядя в окно.

Когда он уходит в себя, это всегда странно, но я давно привыкла. Иногда он может провалиться в себя на долгие минуты, не реагируя ни на что вокруг. В такие моменты я всегда ревновала его к его разуму, а сейчас я просто знаю, что мое место рядом с ним.

Усевшись рядом, устраиваюсь под боком на его плече. Касаюсь горячей кожи губами. Вдыхаю запах, который и так помню наизусть.

Он мой лучший друг, мой любимый мужчина, мой единственный мужчина… Рядом с ним я дома. И не важно, куда он попросит за собой отправиться. Уже не сомневаюсь в том, что он попросит. Его работа… не оставит выбора. И в этот момент я должна окончательно решить. Я буду идти с ним рядом, или нет.

— Если ты меня разлюбишь… — говорю сквозь слезы.

— То что? — спрашивает, откинув на стену голову и прикрыв глаза.

— То… — прижимаюсь к нему всем телом. — Катись ты к черту…

Там, за окном его квартиры, не видно ничего. Только ночь и перевернутый вверх тормашками безумный мир. Но это лучше, чем прятаться от этого мира. Лучше познавать его и брать тепло любимого мужчины. Кажется, этого чувства ничто никогда не заменит. Даже отцовская любовь.

— Зануда? — моего плеча касаются горячие губы Алекса.

Смотрю на него, подняв голову.

— С Рождеством.

Немцев внимательно шарит глазами по моему лицу так, что я вдруг начинаю волноваться, а потом… он целует меня так медленно и вдумчиво, что я опять сдаюсь.

Сердце начинает биться быстрее, потому что по безымянному пальцу моей правой руки ползет холодок.

— Алекс… — сокрушаюсь миллиметре от его губ. — Так уже никто не делает… никто не женится в… двадцать…

— Je t'aime, Adèle.

Конец