Волкодав - Мария Семенова

– Здравствуй, Серый Пёс, – сказала девочка. –Что ты такой грустный сидишь?

– И ты здравствуй, – медленно проговорил Волкодав,в самом деле чувствуя себя громадным злым псом, которого ни с того ни с сегооблепили, кувыркаясь, глупые маленькие щенята. И, как тот пёс, он замер, несмея пошевелиться: не оттолкнуть бы, не испугать… А в сознании билосьнеотвязное: и у меня был бы дом… была бы и доченька…

– Зря ходишь одна, – сказал он наконец. –Люди… всякие бывают…

Она склонила голову к плечику и застенчиво улыбнулась ему.Бывают, мол, но я-то ведь знаю, что ты не из таких. Волкодав неумело улыбнулсяв ответ и сразу вспомнил о своих шрамах и о том, что во рту не хваталопереднего зуба: улыбка его вовсе не красила. Однако волшебное существо смотрелоясными серыми глазами, упорно отказываясь бояться. Потом подняло руки к шее:

– Хочешь, я тебе бусину подарю?

Тут Волкодав сообразил наконец, что уснул под яблоней иугодил в сказку. Веннские женщины дарили бусы женихам и мужьям, и те нанизывалиих на ремешки, которыми стягивали косы. С гладкими ремешками показывались налюди одни вдовцы и те, до кого женщина ещё не снисходила. Вмиг разучившисьговорить, Волкодав сумел только молча кивнуть головой. Девочка живо распуталанитку, надела гранёную хрустальную бусину на его ремешок, закрепила узелком. Изасмеялась, довольная удавшейся хитростью:

– А мне все говорили, у меня, у дурнушки, никто и бусне попросит…

– Ты подрастай поскорее, – прошепталВолкодав. – Там поглядим.

И горько пожалел про себя, что оставил объевшегося Мышаотсыпаться на вколоченном в стену деревянном гвозде. То-то было бы радости –дай мышку погладить…

– Где живёшь-то? – спросил он, разгибаяколени. – Давай провожу. Мать, поди, с ума уже сходит.

И заметил, что девочка в самом деле была худенькая ималенькая для десяти лет. Пока он сидел, они с ней смотрели друг другу в глаза,но стоило подняться, и она еле достала макушкой до его поясного ремня. Волкодавосторожно взял тёплую доверчивую ладошку и пошёл с девочкой со двора.

Оказывается, её семья, как и Волкодав со своими, была здесьпроездом. Только остановилась на другом конце Большого Погоста, у дальнейродни. Когда Волкодав с девочкой приблизились ко двору, навстречу из воротвыбежала красивая полная женщина. Увидела их и, всплеснув руками, остановилась.Волкодаву хватило одного взгляда на расшитую кику и красно-синюю с белой ниткойпонёву: женщина была дочерью Пятнистых Оленей, взявшей мужа из рода Барсука.

– Здравствуй, Барсучиха, – поклонился Волкодав.

– И ты здравствуй… – замялась она, близорукопытаясь высмотреть знаки рода на его рубахе или ремне. Ей, впрочем, было не дотого. Она шагнула вперёд, ловя за руку дочь: – Спасибо, добрый молодец,что привёл непутёвую! Вот я тебе, горюшко моё…

И тут, в довершение всех бед, на глаза ей попалась искристаябусина, ввязанная в волосы Волкодава.

– Ай, стыдодейка!

Мать вольна в своём детище: захочет – накажет, а то ипроклянет, тут даже Богам встревать не с руки. Но оплеуха, назначенная дочери,пришлась в подставленную ладонь Волкодава.

– Меня бей, – сказал он спокойно.

На голоса из ворот выглянул осанистый мужчина в хорошихсапогах, с посеребрённой гривной на шее. Заметив подле своих рослогонезнакомца, он поспешно направился к ним.

– Ты, добрый молодец, здесь что позабыл? – спросилон, загораживая жену. Косы недавнего убийцы не минули его глаз. Волкодавпокосился на девочку. Та стояла повесив головку, а в дорожную пыль возле босыхног капали да капали слёзы. Не обращая внимания на гневливых родителей,Волкодав опустился перед ней на колени.

– Не поминай лихом, славница, – сказал оннегромко. – Матерь свою слушай, а и тебе спасибо за честь.

Выпрямился во весь рост и пошёл обратно, туда, где смутнобелела в сумерках вывеска Айр-Доннова двора. За его спиной женщина поясняласупругу, что свирепый с виду молодец ничем не обидел ни её, ни дитя. Супруг жекрутил усы и молча прикидывал, не разбойник ли из ватаги Жадобы явился вБольшой Погост.

– Он чей хоть? – спросила жена. – Неразглядел?

– Серый Пёс, – ответил муж, думая о своём.

Женщина не поверила:

– Да их уж двенадцатый год как нет никого.

Он пожал плечами:

– Выходит, есть.

Через несколько дней они узнают о том, как на Светыни сгорелзамок кунса Винитария по прозвищу Людоед, вспомнят косы Волкодава – и не будутзнать, радоваться им или бояться.

Зачем кому-то в битвах погибать?

Как влажно дышит пашня под ногами,

Какое небо щедрое над нами!

Зачем под этим небом враждовать?..

Над яблоней гудит пчелиный рой,

Смеются дети в зарослях малины,

В краю, где не сражаются мужчины,

Где властно беззащитное добро,

Где кроткого достоинства полны

Прекрасных женщин ласковые лица…

Мне этот край до смерти будет сниться,

Край тишины, священной тишины.

Я не устану день и ночь шагать,

Не замечая голода и жажды.

Я так хочу прийти туда однажды —

И ножны ремешком перевязать.

Но долог путь, и яростны враги,

И только сила силу остановит.

Как в Тишину войти по лужам крови,

Меча не выпуская из руки?..

Торговец Фитела вёл свой род из береговых сегванов. Это былстройный чернобородый мужчина с умным, тонким лицом и холёными пальцами,привыкшими к перу и чернилам. Восемь телег, нагруженных его товарами, въехалина подворье Айр-Донна, как и было обещано, утром следующего дня. Рядом стелегами ехала на низкорослых выносливых лошадках охрана – четырнадцатьмолодцов один к одному. Пересчитав их, Волкодав опечалился и с упавшим сердцемподумал, что Фителу будет ой как непросто уговорить взять ещё одного. Сегваныкрепко уважали число семь, это он знал. И уж кому держаться счастливых чисел,как не купцу!

Тем не менее Волкодав должен был попробовать. И не простопопробовать, а добиться своего.

Он подошёл к Фителе, когда тот покончил с завтраком и,откинувшись спиной к скоблёным брёвнам стены, с удовольствием смаковалсаккаремское вино, выставленное для дорогого гостя Айр-Донном.

– Лёгких дорог тебе, почтеннейший Фитела, –поздоровался Волкодав.

– И тебе добро, сын славной матери, – учтивоответил купец. У сегванов род числили по отцу, но Фитела знал, какразговаривать с венном.