Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - Эдуард Макаревич

Но, возможно, придет то время, когда ЦРУ поставит вопрос перед профессорами-геополитиками: чья нация наиболее жизнеспособна? Нация, порожденная национализмом, как образование скорее искусственное и недолговечное, или нация, порожденная культурой, которая предстает как накопленная в веках сила человеческого духа?

В 1996 году, через 20 лет после своей революционной работы об алгоритмах революции, С. Хантингтон предложил научному сообществу и политической элите свой фундаментальный труд под названием «Столкновение цивилизаций», который сделался настольной книгой политологов. Это случилось в том числе благодаря его идее о том, что имеющиеся в мире цивилизации придется вводить в требуемый цивилизационный образ западной цивилизации. Но на рубеже ХХ и ХХI веков провокационный прогноз столкновения цивилизаций, предложенный С. Хантингтоном, не был востребован практикующими политиками и деятелями из Госдепартамента США. Время этого прогноза придет чуть позже. А тогда понадобился Ф. Фукуяма с его эссе, а потом и книгой «Конец истории и последний человек», вышедшими соответственно в 1989 и в 1992 годах. Его работа привлекла либеральным подходом к распространению демократии и попыткой убедить, что цивилизационный образ Запада стал определяющим для современного мира. Но особенная ценность ее была в том, что борьбу за демократию он рассматривал как борьбу за признание человеческого достоинства. По Гегелю, борьба за признание есть главная движущая сила истории. Когда Ф. Фукуяма отождествил стремление к признанию человеческого достоинства с духовностью, с самоценностью и свободой человека, он тем самым предложил лозунг будущих революций, который скоро прибрали к рукам «разработчики» «цветных» революций. Под сенью такого лозунга эти «разработчики» готовы были биться за геополитические интересы США.

Несомненно то, что путь к практике глобальной демократии, к практике приобщения разных стран к цивилизационному образу по западному варианту был проложен американскими профессорами. Главными идеологами этой практики стали Самюэль Хантингтон с его книгой «Столкновение цивилизаций», Фрэнсис Фукуяма с его произведением «Конец истории и последний человек» и Збигнев Бжезинский с самой известной его книгой «Великая шахматная доска: главенство Америки и ее геостратегические императивы», где представлена доктрина глобального лидерства. Они – ведущие умы в деле утверждения глобальной демократии в мире. За ними тянутся Марк Палмер, известный своим сочинением «Сломать ось зла. Как к 2025 году устранить от власти последних диктаторов», и Джозеф Най, написавший книгу «Мягкая сила. Как добиться успеха в мировой политике» – об использовании привлекательности американской культуры для распространения демократии в мире.

Глобальное лидерство США определяет процесс глобализации мира. А он включает в себя и экспорт демократии, и господство транснациональных корпораций, большая часть которых – американские; и действия, связанные с лишением стран их самодостаточности путем превращения их в страны одного продукта. Все это так или иначе связано с глобальным лидерством «глобального государства», которое придерживается того принципа философии Штрауса, который гласит, что наилучший строй важнее, чем родина. Если наилучший строй – это максимальная включенность страны в глобализацию, то это важнее родины. Такой строй порождает «достойного человека», по определению Штрауса, для которого действительно лучший строй был в США, куда он бежал от гитлеровского режима, утвердившегося в 30-е годы на его родине – в Германии.

Именно глобализация по такой модели лишает страны и их народы экономической, политической, культурной и ценностной идентичности, «растворяет» эти страны в глобализированном мире. При этом главный менеджер этих глобальных процессов – США – остается и самодостаточным, и сохраняющим, и наращивающим свою идентичность.

С появлением в США философской доктрины Штрауса, которую высоко подняли интеллектуалы его школы, на ключевых постах в экономике, науке, юстиции, в массовых коммуникациях, системе государственного управления, в ЦРУ, АНБ, ФБР стали появляться приверженцы этой доктрины.

Исследователь философии Штрауса профессор Е. М. Дроне вскрыл механизм концентрации его учеников во власти и тем самым изменения власти: «есть несколько кругов учеников… своим же ближайшим ученикам передаем тонкости учения вне текста, в устной традиции, совсем почти тайно. <…> Воспитываем несколько выпусков, все посвященные составляют как бы секту, помогают друг другу с карьерой, делая ее сами, держат в курсе учителя. <…> Через несколько десятков лет „наши“ без единого выстрела берут власть в самой сильной стране мира».

Действительно, начиная с конца 60-х годов в американской власти появлялось все больше интеллектуалов школы Штрауса – в Государственном департаменте, в экономических и финансовых ведомствах, в Центральном разведывательном управлении. Не без их участия ЦРУ и другие разведслужбы все больше отдавали предпочтение оперативной деятельности, нежели аналитической. ЦРУ возвращалось к методам, с помощью которых в 40–50-е годы осуществлялась смена политических режимов в некоторых странах Европы, Ближнего Востока, Азии, Латинской Америки. Сторонники мировоззрения Штрауса действовали, руководствуясь не только политическими установками, но прежде нравственно-религиозными принципами его философии. И оппонентам было трудно им противостоять.

К. Райс (в 2000–2009 годах помощник президента США по национальной безопасности, госсекретарь США), одна из самых верных почитателей философии Штрауса, говорила: «Во внешней политике давно идет спор между так называемой „школой реализма“ и „школой идеализма“. Упрощенно – реалисты принижают важность моральных ценностей, подчеркивая соотношение сил как основу стабильности и мира. Идеалисты подчеркивают примат моральных ценностей и характер общественных формаций как критически важные для отношений государства с другими странами. Возможно, этот вопрос мог бы быть интересен в академических дебатах, но в реальной жизни могущество и моральные ценности нераздельно связаны между собой. Великие державы способны оказывать влияние на жизнь миллионов людей и изменять ход истории. И моральные ценности великих держав имеют значение. Если бы Советский Союз выиграл холодную войну, сегодняшний мир был бы иным… Американский идеализм – вот проблема мира… без этого самого американского идеализма не было бы ни освобожденного Ирака, ни объединенной Германии, ни свободной России. Идеализма и людей с горячими сердцами, мечтавших о свободе…» [12].

Таким «идеалистом с горячим сердцем» в своих научных изысканиях и в политической практике был Збигнев Бжезинский, профессор Гарвардского университета, потом глава центра по исследованию проблем коммунизма при Колумбийском университете и советник американских президентов.

В 1961 году у него выходит книга «Советский блок: единство и конфликт», в которой он делает вывод, что в странах социализма началась «идеологическая эрозия», что советский блок разрушается, что вполне вероятен распад Советского Союза, и тогда на его бывшем пространстве появятся независимые национальные государства. Причем этот вывод он делает на основе диалектического, марксистского метода анализа. Но процесс распада советского блока можно и ускорить, если предпринимать определенные действия, – считает он. Для этого нужно утвердить лидерство США в этом мире. Теме американского глобального лидерства посвящены его главные научные работы: «Политические системы – США и СССР: сходство и различие, конвергенция или эволюция» (написана вместе с С. Хантингтоном) (1964); «Между двумя веками: роль Америки в эру технотроники» (1971); «План игры: геостратегическая структура ведения борьбы между США и СССР» (1985); «Рождение и смерть коммунизма в XX веке» (1988); «Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы» (1997); «Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство» (2003).