Ниенна. Благословленная Смертью - Наталья Борисовна Русинова

выразительно подвигала бровями Азали. — Если бы вы чаще проведывали больных, то знали, что мы тут днюем и ночуем по очереди уже вторую неделю.

Целительница Амалия, неопрятная толстая баба, побагровела от злости. Но сказать было нечего, и она развернулась и ушла, бросив на ходу:

— Кормить ее тоже сами будете! Мне некогда!

— И будем, — показала вслед неприличную комбинацию из трех пальцев Герда, как только за теткой захлопнулась дверь. — А потом в баню отнесем, косточки прогреть на деревянной полке самое то…

— Погодите, кто меня грел? — спохватилась Ниенна, проводя пальцами по волосам. Какие-то суховатые, грязные…

— Мы и еще девчонки с нашего факультета, — объяснила Азали и, не дожидаясь дополнительных расспросов, фыркнула. — Мальчики тоже просились, мы их выгнали, конечно. Знаю я, как они согреть могут. Навещали только под нашим присмотром. Пирожные коробками таскали, я их в ледяной угол отнесла, чтобы не пропали. Тебе ж теперь есть надо будет много и всегда.

— Почему всегда? — удивилась Ниенна. — Я сколько лежала без сознания, неделю? Через месяц, наверное, окрепну, как раньше…

Валькирия и целительница мигом отвели взгляд. Затем Герда с кряхтением начала выбираться из кровати.

— Знаешь, пташка, лучше ты эту новость от нас узнаешь, чем от наставников. И сильно не переживай, мы все уже продумали, жить с этим тоже можно…

И со вздохом сунула некромансерке в руки узорчатое зеркальце. Ниенна несколько мгновений тупо смотрела на свое отражение, а затем расплакалась.

Декан Особого факультета явился буквально через пару минут, едва прознал, что первокурсница очнулась, и теперь ревет так, что сотрясаются стены лазарета.

— Полно тебе, девочка, — бормотал он, успокаивающе гладя ее по плечу. — Главное — сила вернется со временем. Ты молодая, здоровая, потихоньку восстановишься. Вот есть тебе действительно теперь надо много и всю жизнь, чтобы энергией тело обеспечивать. А с другой стороны — сохранишь моложавость фигуры до конца дней, любая баба тебе бы сейчас отчаянно позавидовала…

— Позавидовала? — рыдала Ниенна в три ручья, уткнувшись носом в подушку. — Да пусть забирает себе и моложавость, и все на свете! Я старая! И страшная! Меня такую не полюбит никто!

— Да почему никто? — возмутилась сидевшая напротив Герда. — И ничего ты не страшная. Беленькая просто вся. Зато глаза какими яркими стали! И вообще, ты спасла целую кучу людей! Ты теперь герой, тебя полюбили бы и старую, и страшную! Сам его величество Александр выражает тебе свою признательность!

Валькирия встала и решительно шагнула к постели подруги.

— Короче, ну тебя к лешему с твоими слезами, сейчас мы идем в баню, ее как раз натопили, а потом завтракать. И только посмей мне сказать, что есть не хочется! А там и будем думать, как жить дальше.

Ниенна жалобно всхлипнула. Есть действительно хотелось так, что она готова была проглотить слона. И рядом с этим голодом отступали любые другие заботы и напасти.

*

Для покалеченной некромансерки не жалели ничего. Ее переселили в комнату с камином, который топили круглосуточно. Накрывалась Ниенна меховыми одеялами, на ноги натягивала толстые носки из шерсти горных яков. Приемы пищи у нее были частыми, обильными и горячими — сначала дымящийся бульон с разваренной курицей, затем обжигающе-острый суп с лапшой, прожаренные до хруста куски мяса, плетеные корзинки, наполненные хлебом, запеченные яблоки с творогом и изюмом… Мальчишка-боевик, что гнался за их троицей по болоту в погоне за кубком, однажды принес ей целую охапку оранжевых астр, неловко поклонился, покраснел до кончиков ушей и убежал.

Ниенна вздохнула, засовывая цветы в вазу. Казалось, со дня гонок прошла целая жизнь.

Она часами смотрела на себя в зеркало, стараясь привыкнуть. Получалось с трудом. На белые, как молоко, щеки не возвращался румянец, сколько их не щипай. Нос и губы стали тоньше, подбородок — острее. И главное — ее чудесные светлые локоны теперь распрямились и торчали в разные стороны, а еще потеряли девическую прелесть. Нет, седина определенно была красивой, благородного жемчужного оттенка, а не пепельного, как у декана Удмертия. Но все же — чего ей стоило появиться не сейчас, а лет через пятьдесят?..

«Плата за героизм, — мрачно думала некромансерка. — Днем тебя хлопают по плечу и вручают всяческие награды, а ночью ты маешься от боли, холода и невозможности даже выйти на улицу. И конца-края этому не видно».

С наступлением зимы в Академии началась сессия. Ниенне проставили все зачеты и экзамены авансом — свои знания и умения она наглядно показала в битве с остроухими. «Я бы тебя на третий курс сразу перевел, но не стану. Лучше восстановись потихоньку, дальше нагрузка будет выше», — сказал ей преподобный Умертвий, подписывая оценки по предметам на красивом бланке с гербовой печатью.

Герде с Азали такого счастья не перепало, и они забегали к подруге каждый вечер, жалуясь на зверства наставников на экзаменах и лопнувшую от излишних знаний голову, а еще обсуждали последние новости. Самым занятным стало известие о найденном в лесу теле наставника Герия, точнее, оставшемся от него скелете. Бедолагу несколько часов допрашивал лично декан Особого факультета.

— Поверил, дурак, сказкам незнакомцев, что волшебную силу можно вернуть, согласился пройти незнакомый ритуал. А те остроухими оказались под чужой личиной, — качала головой рыжая Азали. — Магистра еще два года назад, оказывается, грохнули. И остроухие все это время находились в Академии, готовились к появлению богини. Выискивали, значит, девочек покрепче, да побойчее, предыдущая же умерла во время ритуала. Они и хотели перестраховаться от любых возможных напастей…

— От любых, кроме неожиданно появившейся маленькой некромансерки с шилом в заднице, — фыркнула Герда, и тут же в глазах ее заплескалась тревога. — Ниенка, пообещай, что ни за какие коврижки не захочешь себе вернуть былую внешность и здоровье… непроверенными методами.

— Не захочу, — пожала плечами Ниенна. — Я уже смирилась. Жаль, конечно, но проверенные методы мне не подходят по той простой причине, что их просто не существует. И наставника Герия я чисто по-человечески могу понять. Он хотел возвращения былого могущества, а еще — чувствовать себя полезным. Если бы и магия пропала, не знаю, как бы мне дальше жилось…

— Тебе это не грозит, — рассмеялась Азали. — В коридорах и столовой шепчутся, что тебя Милосердная Смерть своим благословением отметила, в благодарность за сотни душ, которые ты освободила и довела до ее обители. И что ты однажды сможешь повелевать мертвецами, если сама захочешь.

— Отлично, — фыркнула Ниенна, кутаясь в одеяло. — Была я простой госпожой из графского рода, а теперь стану госпожой трупов. Отличное продвижение на поприще магической службы!

— Зато прозвание годное, как раз для твоего ремесла, —