Русский фронтир - Алексей Волков

Народа в «Кафе беженцев» было столько, что стояли и сидели плечом к плечу. Ни одной женщины здесь не было. Им вообще считалось крайне неприличным покидать свой дом, и практически вся жизнь прекрасной половины проходила в четырех стенах.

Зато типажи мужчин были весьма разнообразны. В чем-то была похожа лишь одежда. Практически все были в длинных сюртуках, и только некоторые – в подобии курток.

Обросшие бородами или гладко выбритые, с усиками и без них, собравшиеся меньше всего напоминали аристократов в европейском смысле слова. Скорее приодевшихся и разбогатевших разбойников с большой дороги, желающих изобразить людей света. Судя по громким голосам, многие если и не являлись моряками, то не раз и не два ступали на палубы по торговым делам и уже давно отвыкли говорить тихо. Липранди с трудом разбирал отдельные слова в общем крике и невольно подумал: если уж это заведение считается приличным, то каковы неприличные?

Утешало лишь, что большинство говорило на французском. Английского Липранди не знал. Да и зачем этот малораспространенный язык в Европе?

Из полумрака к путешественникам устремился какой-то субъект. Он явно хотел предложить новым посетителям свои услуги, но пригляделся и только выдохнул:

– Вы?

– Да, – жестко отозвался де Гюсак.

Одного слова оказалось достаточно, чтобы субъект исчез с еще большей легкостью, чем объявился. Видно, спутника Липранди и впрямь неплохо знали в городе.

Отовсюду слышались приветствия. Люди подходили к де Гюсаку, спрашивали его о делах и продолжительности пребывания в их городе, о прочих обязательных в таких случаях вещах… Аристократ отвечал в общих чертах, лишь некоторым намекал, что после краткого отдыха найдет их и кое-что предложит. Отыскалось и местечко, сравнительно уединенное, где не приходилось сидеть зажатому с обеих сторон.

Вместо официанта вышел сам хозяин, обнял Гюсака и с некоторым упреком пожаловался, что давненько не видел гостя в своем заведении.

– Всё дела. Только сегодня прибыл, – отозвался француз и отрекомендовал своего спутника: – Будьте знакомы. Это – Жан ле Пранди. Прекрасный человек, недавно покинул Старый Свет и теперь ищет достойного приложения капиталам.

Фамилия его молодого компаньона раздвоилась, превратилась в сочетание второй части с французской дворянской приставкой, каковой она была в далекие времена, и это прибавляло двадцативосьмилетнему мужчине дополнительный вес в глазах местных жителей.

Нигде так не уважают аристократов, как в странах, где на словах царит полное равенство.

– Достойно. Для предприимчивого человека лучше нашей страны не найти, – заверил хозяин. – Не хотите ли взглянуть на Книгу почетных посетителей? В моем заведении собирается цвет страны, люди, которые составляют ее гордость.

– С удовольствием.

– Но, может, прежде что-нибудь выпьем? – встрял де Гюсак.

– Что желают господа? Я бы предложил «Поросенка со свистом».

– Пусть будет «Поросенок», – согласился Липранди, но когда хозяин отошел, поинтересовался у Гюсака: – Что хоть это такое?

– Достаточно ядреное пойло, – хмыкнул француз. – Каждый из местных хозяев гонит спирт сам. Потом настаивает его по собственным рецептам на тропических травах и фруктах и в довершение дает получившемуся продукту какое-нибудь название. У нас на родине такое пойло станут пить разве что клошары, но здесь за неимением лучшего… – И он вздохнул, очевидно вспоминая виноградники Шампани и Бордо.

Хозяин как раз вернулся с двумя стопками и толстой книгой в кожаном переплете.

– Первая выпивка новичку – за счет заведения, – провозгласил он.

Липранди осторожно понюхал напиток. Пахло странно, но сквозь диковинные ароматы отчетливо пробивался запах сивухи.

Сидевшие поблизости посетители уставились на новичка, очевидно желая поглядеть на его реакцию.

– Это очень крепкое, – тихонько предупредил де Гюсак.

Но ждущие взгляды завели Липранди. Зрителям явно хотелось насладиться позором непривычного новичка – так получайте!

Он выдохнул воздух, сделал крохотный вдох и одним глотком проглотил настойку. Внутренности чуть обожгло, напиток явно был покрепче водки и рома, но не настолько, чтобы вызвать у бывалого человека какую-либо реакцию, кроме разве легкого шума в голове.

И конечно вкус. Напиток, с точки зрения Липранди, не блистал, да мало ли что доводилось пивать в военных походах?

Зал взорвался аплодисментами. Завсегдатаи даже вскочили с мест, те, кто сидел, естественно, и дружно отбивали ладоши, приветствуя нового человека. Даже сам хозяин взглянул с явным одобрением и открыл перед гостем принесенный альбом.

– Повторить. – Липранди кивнул на опустевшую рюмку.

Хозяин удалился, и гость стал рассматривать исписанные листы.

– Признаться, фамилии мне ничего не говорят, – тихо заметил он спутнику.

– Разумеется. Кто же в Европе слышал о нас? Но здесь отметился весь цвет здешнего общества. Аристократы, крупные землевладельцы, торговцы, банкиры… – вновь начал перечислять Анри.

– Жан и Пьер Лафиты. Это кто? – Липранди указал на возглавляющих список.

– О, известнейшие люди! Пьер – старший, однако, пожалуй, главным является его брат Жан. Он начинал здесь как владелец кузни, однако затем быстро стал наиболее известным в городе флибустьером, работорговцем и контрабандистом. Даже трудно посчитать годовую прибыль его предприятий. Но кличка Кузнец так и прилипла к этому примечательному человеку.

– И власти мирятся с пиратом?

– Помилуйте, какой пират? – чуть удивился де Гюсак. – Пират – тот, кто грабит всех подряд на свой страх и риск. Флибустьер же действует официально под флагом государства, выдавшего ему патент на подобные действия. Когда наша далекая родина воевала против всего мира, Лафит устраивал все предприятия под французским флагом. Не знаю, ведет ли он сейчас подобные операции, но прочие флибустьеры отныне действуют под флагом правительства Мексиканской республики.

– Простите, какой? – переспросил Липранди. – Что-то мне не доводилось слышать о таком государстве.

– Вы же понимаете, это просто дух времени, – скривил губы де Гюсак. – Испания одряхлела, оказалась не в силах эффективно управлять колониями, вот в них и развилось стремление к самостоятельному существованию.

– Однако теперь все переменилось, – напомнил Липранди. – Мексика была уступлена России, и теперь у земель новый император.

– А в самой Мексике от этого что-нибудь изменилось? На мой взгляд, испанцы просто поняли, что колония уплывает у них из рук, вот и поспешили переложить головную боль на кого-нибудь другого, да еще нагреть на этом руки. Россия же купилась на дешевизну, и никто не подумал, какими силами они станут удерживать взбаламученные повстанцами земли. Хорошо хоть, что это не наши проблемы.