Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

И так далее, и тому подобное. Совершенно очевидная наглость, преследующая столь же очевидную цель: не дать правительству возможности отмолчаться. Джилл не понимала, чего именно он добивается, поскольку не разбиралась ни в политике, ни в финансах, хотя и чувствовала, что Бен крупно рискует, бросая вызов властям. Впрочем, она не имела никакого представления ни о подлинном масштабе этого риска, ни о возможных ответных действиях.

Она просмотрела остальные страницы газеты: «Чемпион», «Чемпион» и еще раз «Чемпион». Интервью капитана ван Тромпа, интервью чуть не каждого члена его команды, фотография: генеральный секретарь Дуглас украшает орденом героическую грудь одного из героических членов, снимки марсиан и марсианских городов. И почти ничего о Смите – только короткий медицинский бюллетень: медленно, но верно поправляется после тягот пути.

– Ты вот эту газету посмотри. – Заглянувший в гостиную Бен уронил ей на колени стопку листов тонкой желтоватой бумаги.

«Газета» оказалась стенограммой первой – по всей видимости – кассеты. Собеседники значились как «Первый голос», «Второй голос» и так далее, однако в тех случаях, когда Бен сумел отождествить эти голоса, он подписал от руки фамилии. По верху первого листа шло примечание: «Все голоса – мужские».

Бо́льшая часть записей свидетельствовала, что Смита кормили, умывали, массажировали, что он дважды в день гулял по палате под наблюдением «доктора Нельсона» и «второго врача». Джилл решила, что это доктор Таддеус.

А вот тут – нечто совсем другое. Джилл вернулась к началу эпизода и принялась читать внимательно.

Доктор Нельсон: Ну, парень, как ты себя чувствуешь? Хватит сил на разговор?

Смит: Да.

Д-р Нельсон: Тут один человек хочет с тобой побеседовать.

Пауза.

Смит: Кто? (От руки, почерком Какстона: перед каждой своей репликой Смит делает паузу, иногда небольшую, иногда продолжительную.)

Д-р Нельсон: Этот человек – наш великий (непонятное гортанное слово – марсианское?). Он старейший из наших стариков. Ты будешь с ним говорить?

Смит (после очень долгой паузы): Я преисполнен счастья. Старик будет говорить, я буду слушать и расти.

Д-р Нельсон: Нет, ты не так понял! Он хочет задать тебе несколько вопросов.

Смит: Я не достоин учить старика.

Д-р Нельсон: Этого хочет старик. Ты выслушаешь его вопросы?

Смит: Да.

(Неопределенные звуки.)

Д-р Нельсон: Сюда, пожалуйста. Я привел доктора Махмуда, он в соседней комнате, на случай, если потребуется переводить.

Следующий абзац начинался словами «Новый голос»; Какстон зачеркнул их и подписал: «Генеральный секретарь Дуглас!!!»

Генеральный секретарь: А зачем он? Вы же говорили, Смит понимает по-английски.

Д-р Нельсон: Ну, как сказать… и да, и нет, ваше превосходительство. У него приличный словарный запас, однако, как выражается Махмуд, он полностью лишен культурного контекста, необходимого для правильного понимания и употребления этих слов. Так что разговоры бывают довольно сумбурные.

Генеральный секретарь: Ничего, я уверен, что мы прекрасно поймем друг друга. В молодости я исколесил автостопом всю Бразилию, хотя поначалу не знал ни слова по-португальски. Так что будьте добры представить нас друг другу, а потом можете отдохнуть от нашего общества.

Д-р Нельсон: Сэр? Я бы предпочел остаться со своим пациентом.

Генеральный секретарь: Вы бы предпочли? Боюсь, мне придется настаивать. Вы уж меня извините.

Д-р Нельсон: Боюсь, это мне придется настаивать. Извините, сэр, но врачебная этика…

Генеральный секретарь (прерывает его): Не забывайте, что я – юрист и понимаю кое-что в медицинской юриспруденции – так что не вешайте мне лапшу насчет этой своей «врачебной этики». Этот пациент лично выбрал вас своим лечащим врачом?

Д-р Нельсон: Ну, не то чтобы, но однако…

Генеральный секретарь: Так я и думал. Да была ли у него вообще такая возможность – свободно выбрать себе врача? Сильно сомневаюсь. Он находится под опекой государства, так что я выступаю в роли ближайшего родственника de facto и – в чем вы скоро убедитесь – de jure. Я хочу поговорить с ним один на один.

Д-р Нельсон (долгая пауза, голос звучит сухо и чопорно): При такой постановке вопроса, ваше превосходительство, я считаю себя вынужденным отказаться от пациента.

Генеральный секретарь: Да что же вы, доктор, так вот сразу с бухты-барахты. Я же ни на вот столько не сомневаюсь в ваших методах лечения. Но ведь вы не стали бы мешать матери побеседовать со своим сыном один на один, не стали бы, верно? Вы что, боитесь, я его съем?

Д-р Нельсон: Нет, но только…

Генеральный секретарь: Так в чем же тогда проблема? Бросьте, доктор, представьте нас друг другу и займемся делом. Вся эта суета может вредно отразиться на вашем пациенте.

Д-р Нельсон: Что ж, ваше превосходительство, я вас представлю. Но затем вам придется выбирать другого врача для своего… своего подопечного.

Генеральный секретарь: Я очень сожалею, доктор, что все так неловко выходит, искренне сожалею. И я не могу принять ваши слова как окончательные – мы с вами об этом еще поговорим. Ну так, будьте любезны…

Д-р Нельсон: Встаньте, пожалуйста, сюда, сэр. Сынок, это – тот самый человек, который захотел с тобой встретиться. Величайший из наших стариков.

Смит: (непонятно).

Генеральный секретарь: Что он сказал?

Д-р Нельсон: Приветствие, очень уважительное. Махмуд переводит это как «Я – всего лишь яйцо». Ну, если и не так, то что-то в этом роде. Мне он это тоже говорил. Знак дружелюбия и уважения. Сынок, говори, пожалуйста, по-человечески.

Смит: Да.

Д-р Нельсон: Не сочтите мой последний совет за наглость, но постарайтесь говорить попроще.

Генеральный секретарь: Это я непременно.

Д-р Нельсон: Прощайте, ваше превосходительство. Прощай, сынок.

Генеральный секретарь: Спасибо за помощь, доктор. До скорого.

Генеральный секретарь (продолжает): Как вы себя чувствуете?

Смит: Я чувствую себя хорошо.

Генеральный секретарь: Вот и прекрасно. Если вам чего-нибудь не хватает – только спросите, все сразу будет. Мы хотим, чтобы вам было хорошо. Только я хочу, чтобы вы сделали для меня одну вещь. Вы писать умеете?

Смит: Писать? Что такое «писать»?

Генеральный секретарь: Ладно, сойдет и отпечаток пальца. Я сейчас прочитаю вам один документ. В этой юридической ахинее сам черт ногу сломит, но, говоря попросту, смысл сводится к тому, что, улетая с Марса, вы оставили – ну, то есть передали – все свои предполагаемые права на что бы то ни было марсианское. Вы передали их нашему правительству.