Просроченное завтра - Ольга Горышина

Они вернулись к недопитому пиву, и им тут же принесли еду: буженину с капустой и кнедликами, и Дима рассказал ей весь процесс приготовления последних из муки, молока и батона.

— Дима, — остановила Алена его на полуслове. — А что я скажу маме? Про все вот это…

И она почему-то ткнула вилкой в тарелку. Дима уставился на ее руки и заговорил, не поднимая глаз:

— Скажешь, что мы с тобой в чате зацепились языками. Подробности ей все равно не нужны. Зимой мы встретились. Потом я уехал, и мы решили провести вместе отпуск в Болгарии. Ну и там я рассказал тебе про свой перевод в Штаты, и единственная наша возможность остаться вместе — срочно расписаться и уехать жить за океан, — он поднял глаза и продолжил голосом следователя: — Собственно я мало где солгал. Так и скажем на собеседовании в консульстве. Потренируемся на родителях, и с консулом будет уже легче. Ну, начнем с твоих сегодня. А со свекровью уже в ЗАГСе познакомишься, ладно? Кстати, у тебя есть свидетельница на примете, раз мы приглашаем гостей?

Алена вновь пожала плечами. В голове и на языке была пустота.

— Неужели в городе ни одной знакомой?

— У тебя есть мобильник?

Дима тут же протянул ей телефон. Алена набрала номер пейджинговой компании и назвала цифры абонента. Если память не подвела, следующие слова должны были высветиться на пейджере Полины: «Это Алена, сестра Макса. У меня завтра свадьба в Гатчине в четырнадцать тридцать. Можешь быть свидетельницей? Позвони мне после десяти домой. Спасибо!»

Дима расплатился, и они поплелись через весь Невский к дому Алены. Никогда еще она не ходила так медленно. Ноги едва двигались, а руку оттягивал букет. Она то и дело ловила взглядом профиль Димы и тихо вздыхала — он и в двадцать шесть не утратил в манерах какого-то мальчишества — невозможно было поверить, что в августе этот человек будет ходить не между старинными домами, а где-то в ковбойских прериях. И еще сложнее представить там ее да еще и рядом с ним… Это какой-то сон… Это не может быть реальностью. Ее реальность — чужой муж, идиотские цифры и постоянное вранье!

Но вот за спиной ударилась о косяк железная дверь, и Алена начала подниматься по лестнице, словно на эшафот. Она отперла дверь своим ключом и, первой перешагнув порог, пригласила Диму. На часах половина десятого. На кухне бабушка с тетей Машей. Немая сцена.

— Бабуль, можешь зайти в комнату поговорить? — спросила Алена, чувствуя подмышками две то ли горячие, то ли ледяные струйки.

Дима скинул кроссовки и прошел первым. Алена усадила его на диван и положила букет на стол. Бабушка затворила дверь и замерла. Дима подскочил с дивана, не успев на нем устроиться.

— Бабушка, это Дмитрий.

Старушка кивнула. Дима поздоровался во второй раз. Первое приветствие он адресовал им обеим еще на кухню.

— Мы решили пожениться. Завтра.

После этой фразы бабушку пришлось усадить на диван и разом выдать заготовленную историю. Она беспомощно кивала, глядя мимо внучки и новоиспеченного жениха, и потом вдруг спросила:

— Мать-то знает?

— Нет, — грохнула ответ Алена.

— Эта вся свистопляска из-за моей новой работы, — вступил Дима тихим голосом.

— Мы бы так не гнали коней, если бы не необходимость как можно быстрее получить визу. Но я люблю вашу внучку и рад, что у нас все так быстро решилось. Свадьба — это ж на один день, а потом просто жить, так, Ленкин?

Алена кивнула.

— А как же платье… — выдохнула ошарашенная бабушка.

— У меня есть платье. Завтра увидишь. Ну все, Диме пора.

Алена вытащила его в прихожую и почти открыла дверь, но пришлось подойти к телефону.

— Аленка, я тебя поздравляю! Нифига себе новость! Я, конечно же, все отменю и приеду. Только адрес скажи!

Алена закрыла ладонью трубку.

— Ты адрес в Гатчине знаешь?

Дима продиктовал, и она повторила его для Полины.

— Не провожай, — Дима нагнулся к ее щеке. — Лучше маме позвони. А я пойду свою морально подготовлю к встрече с невесткой.

Алена потянулась к нему и поцеловала в губы. Но Дима не ответил на поцелуй.

— Давай, до завтра. Я в девять за тобой заеду. Обойдемся без прически, согласна? Венок с фатой на распущенные волосы. Прямо Калиакра, верно? До завтра!

Алена закрыла дверь и быстро отошла от нее, чтобы не слышать удаляющихся шагов. Вот так Дима уже почти поставил крест на ее прежней жизни. Завтра он распишется на чистом листе, с которого придется начинать жизнь по новой. Сумасшедший год! Просто сумасшедший…

— Аленка, Америка? Как же так…

Она повернулась к стоящей в дверях бабушке.

— А вот так, бабуль! Я разве виновата, что дядя Сэм всех нормальных парней сманил?

Она схватила трубку и набрала номер матери, чтобы сказать:

— Мама, я завтра выхожу замуж. Приезжай в Гатчину.

Дима отвернулся от матери и поправил галстук. Она не ушла из прихожей. Ее силуэт в длинном синем платье продолжал маячить у контура зеркала. Дима обернулся.

— Мам, ты один раз уже пыталась меня отговорить. Во второй раз зачем это делать? Я теперь взрослый дядька и понимаю что к чему.

Она сделала шаг, но сын отступил, чтобы сохранить прежнее расстояние.

— Нет, не понимаешь! — начала отповедь мать. — Ей нужна Америка, а не ты.

Дима обернулся.

— Мы начали встречаться, когда об Америке не шло и речи, так что не надо, ладно?

Мать кивнула, тряхнув уложенными волосами.

— Начали встречаться… Что-то я не слышала о ней ранее. Только твои вечные стенания о Юле. Кого ты пытаешься обмануть и зачем? Скажи честно, где ты взял эту девчонку, и зачем она тебе нужна?

Дима еще раз поправил узел синего галстука.

— Я уже сказал, где с ней познакомился. Я программер, чего ты от меня ждала? Чтобы я на улице знакомился? С чешками и болгарками — я ни танцевать, ни пилить не собираюсь. Мам, ну порадуйся, что я не еду черти куда один. Я там уж подавно ни с кем не сумел бы познакомиться. У меня сегодня свадьба, а не похороны. Сделай лицо попроще!

Мать отвернулась, но не ушла.

— Я вообще не хочу, чтобы ты уезжал в Америку.

— Мам, это не обсуждается. Я зубами выгрыз этот перевод и так же упорно буду выгрызать грин-карту! К Ленке это уж точно не относится. Я бы все равно уехал. Только один, если бы Лена не согласилась ехать со мной. Да я, может, и потерял бы ее совсем, пока раскачивался, а так меня приперли к стенке обстоятельства. Мам, я никогда не жил один. Мне плохо одному. Я писать начал, понимаешь, как идиот, чтобы придумать себе окружение. Мам, чего ты хочешь в конце-то концов?! Не рада за меня, не ходи на свадьбу, но я буду улыбаться, ясно?